Полшага до неба

Семироль Анна

Маард понимал, насколько казенно звучат эти слова. Банально, неуместно. Не для нее. И он замолчал, жадно впитывая ее красоту губами, осязая на вкус — остро-цитрусовую, нежную, запоминая кончиками пальцев, ладонями, растворяясь в ней полностью, как в молоке, на каждый стон отвечая более смелой лаской.

— Ты восхитительная, Элен.

— Обычная… не обманывай.

Легко спрыгнул с кровати, подхватил Элен на руки. Поднес ее к зеркалу — огромному, в полный рост.

— Смотри, Элен, — прошептал ласково. — Смотри на себя. Ты прекрасна. От тебя свет

идет… сияние. Ну смотри же… Что ты видишь?

— Женщину, которую ты обнимаешь…

— А еще? Посмотри.

— Я не хочу смотреть.

Перенес ее в уютное кресло. Передвинул к зеркалу.

— Смотри теперь. Пожалуйста.

Целовать, заставляя ее звучать натянутой струной, замирать белой заснеженной равниной, выгибаться ивовой веткой.

— Элли…

Она раскраснелась, тяжело дышала. Разметались по плечам золотые пряди. Прекрасна. Невероятно прекрасна…

5

Пробуждение было неприятным. Сырость пробирала до костей, хотелось греться, прижимаясь к теплой стене. Эх, не полетать сегодня… Придется дремать и переваривать косулятину.

Дракон зевнул и потянулся. Рядом тихо ойкнули. Маард вспомнил о незваной гостье, и остатки сна мигом слетели.

Подобрав колени к подбородку, девушка сидела в глубине пещеры и боязливо косилась на ящера.

«Ну почему ты мне не приснилась?» — с тоскливым раздражением подумал Маард.

— Здравствуй, завтрак.

Рыжая испуганно отпрянула. Маард еле сдержал смешок. Ну, еще пара-тройка фраз — и девчонка кубарем отсюда вылетит. Покатится кувырком, радуясь, что спаслась от ужасного дракона.

— Там дождь, — хрипловато сказала девчонка. — Я уйду, как только он закончится.

— Нет уж, милочка. У тебя был шанс удрать. Теперь все. Раздевайся — не люблю вязнущие в зубах тряпки.

— Не сожрешь, — заявила она безапелляционно. — С едой не разговаривают.

— А я эстет.

Дракон не спеша поднялся, приблизился к девчонке. Маард позволил зверю обнюхать ее. Рыжая невозмутимо треснула его кулаком по носу. Ящер возмущенно взревел, отпрянул, и девчонка отлетела в глубь пещеры, задетая тяжеленным хвостом. Видимо, ушиблась: зашипела сквозь зубы и расплакалась. Не жалко. Сунулась — получила. Надо было думать, к кому лезешь.

— Хорош реветь. Решила переждать дождь — сиди смирно. И не маши руками. Нервируешь.

Уж чего Маард не ожидал, так это того, что рыжая снова бросится на дракона. Успел среагировать: поставил перед ней крыло, и она, ударившись, отлетела на прежнее место. И тут не успокоилась: принялась долбить по крылу кулаками и верещать:

— Нервирую? Мешаю, да? Я всем мешаю, всем!..

— Заткнись, а?

Маард свернулся поуютнее, на всякий случай прикрыв голову крылом и спрятав хвост под брюхо. Приготовился ждать, когда дурища сама выдохнется.

Вскоре она угомонилась. Легла у стены, подтянув колени к животу, и тихо заплакала, вздрагивая. А потом и вовсе стихла. Маард молча смотрел на нее из-под крыла. Это не заблудившаяся туристка, однозначно. Во-первых,

не мотаются туристы с такими баулами на экскурсии, во-вторых, ни одна дура не сунулась бы к дракону — вне НайнФлэгс не знают, что зверь управляем, считают кровожадным монстром. А в НайнФлэгс осторожничают, опасаясь, что хвостом огреет нечаянно или огнем дыхнет. Самоубийца? А сумка тогда зачем? От кого-то убегает и прячется? Может, сдать девицу охране парка — пусть разбираются сами?.. Хотя это всегда успеется. Пусть закончится дождь. А то нехорошо своих в такую погоду гонять.

— Эй, рыжая.

Не ответила. Лежала, отвернувшись, и ровно сопела. Окликнул еще раз, погромче — ноль эмоций. Поднялся, подошел к ней, заглянул через плечо. Действительно спит. Тяжелым, глубоким сном. Синяки под глазами — измучилась. Видимо, сидела тут и тряслась, пока сам он наслаждался отдыхом. И чего ждала?..

— Что ж ты за беда такая? — спросил Маард, неизвестно к кому обращаясь. — И вряд ли мне скажешь…

Сосканировал с сетчатки ее изображение. Обработал немного. Запустил в поисковик. Просмотрел найденное. Не то, не то, совсем не то… Ого. И как же он такие новости-то пропустил?

Маард отключил все внешние камеры, микрофоны. И тепловизор координаторам «подправил» немного. Нельзя отдавать ее охране. Совсем нельзя. До тех пор, пока сам не разберется. Вот же выискалась проблема на его голову…

Почитал ее блог. Съездила девочка к папе на каникулы. И ехать не хотела — вон, друзьям жаловалась, что лучше мотаться по каменным джунглям, чем таскаться по коридорам за отцом, объявившимся год назад.

«…Двадцать лет была не нужна — теперь вот он. Зови меня „папа“. А он мне никто! Он бросил нас, даже не зная, что мать беременна! А тут вдруг решил полюбоваться, что ж там такое выросло. Мать уговаривала меня неделю. Еду только для того, чтобы этому уроду в лицо плюнуть и высказать все, что о нем думаю.

Ладно. Буду думать и о приятном: меня накормят в ресторане, я побываю в парке, круче, чем Диснейленд. Может, удастся пощупать русалок за сиськи: мы поспорили с Аланом, что там у них силикон. Мужикам всюду силикон мерещится.

Мой папашка ученый. У него силикон должен быть в мозгах. В его собственные не верю: умные люди семью не бросают…»

Шелестел дождь. Маард следил за сбегающими по стене у входа в пещеру струйками воды. Думал о чем угодно, только не о спящей за его спиной дочери Александера Райнера. Ведущего генетика НайнФлэгс, погибшего два дня назад «при невыясненных обстоятельствах».

Потом объявился кто-то из координаторов:

— Маард, ты там как? Что-то сбои идут один за другим. У тебя все нормально?

— Да. Слышу вас хорошо.

— Датчики вышли из строя. Слетело что-то. Ты канал не закрывай на всякий случай.

— Помочь отладить?

— Пока не надо. Пусть команда телеметрии поковыряется.

— Что именно не работает-то?

— Внешний микрофон, часть тепловизоров и оптика на тебе. Побег готовишь, Маард?

— Не. Меня тут неплохо кормят. А что — надоел?