Польские крылатые гусары
Шрифт:
Другим гусарским ротмистром был Ян Доброгот Красиньский, который принял участие в венской кампании 1683 года. По ее завершении он утверждал, что солдат из Короны (Польши) «за свой счет служит» [59] . Затем повторял, что польское рыцарство в кампании 1683 года «без жалованья, за свой счет» в поисках славы и от любви к отчизне выступило, «поскольку за это вернейшая каждого ждет награда в небе от Бога, чем на земле от человека» [60] .
59
Krasi'nski J. D. Relatia seu Descriptia wojny pod Wiedniem, pod Strygoniem i dalszej campaniej A. 1683 prawdziwa przy obronie prawdy i honoru rycerstwa polskiego Relacja o przeszlej roku 1683 w Rakusiech i na Wegrzech campaniej // Przeglad Historyczno-Wojskowy / oprac. O. Laskowski. 1930. T. 2. Z. 1. S. 162.
60
Ibidem.
Как вышеприведенные источники, так и ряд других подтверждают, что хоть гусарские товарищи и любили пользоваться современными им благами, хоть не чуждо им было стремление увеличить свое состояние, однако не доминировали
Из этого следовали определенные последствия. Людьми с такими мотивациями нельзя было командовать так же, как личностями с доминирующими мотивациями витальными (силой) или экономическими (деньгами). В государстве, представляющем собой модель латинской цивилизации, нельзя было и управлять гусарским товарищем посредством не согласующегося с этикой права. Это также не имело смысла и с людьми с доминирующими этическими, а также идеологическими мотивациями. В латинской цивилизации право является только отражением этики. Оно должно было вытекать из нее. Попытка создания неэтичного права закончилась бы бунтом.
Как же тогда управлять такими людьми? Во-первых, соответствующим воспитанием, а во-вторых, сообразным с ним отношением.
К самоотверженности призывали, «ссылаясь на любовь к Богу и отчизне» [61] , а также личным примером. Самой страшной карой была не смерть, хотя и такая бывало применялась, а утрата жизни и чести (доброго имени). Такое наказание предусматривалось за уклонение от конной битвы или за начало грабежа до окончания сражения.
Как лишить гусара желания сражаться?
Подобающее отношение к гусарским товарищам являлось основным фактором, влияющим на их участие в битве. Однако порой об этом забывали, и в результате возникали серьезные проблемы. Так, на рассвете 20 августа 1610 года планировалось взять штурмом Смоленск. Однако к этому не было сделано необходимых приготовлений. Хоть командующий войском Сигизмунда III Вазы воевода Брацлавский Ян Потоцкий позаботился о том, чтобы оказать соответствующие почести ротмистрам – 19 августа он попросил их подать декларации о том, кто из них готов участвовать в пешем штурме, – однако не сделал этого в отношении гусарского товарищества. В результате 20 августа «[…] когда уже наступило время штурма, товарищество из многих рот взбунтовалось, с коней сойти не желало, будучи недовольно тем, что их об этом предварительно не просили» [62] .
Как же разобрались в данной ситуации? Не было другого выхода, кроме как просить товарищество, чтобы оно сошло с коней, что превышало их обыкновенную повинность, и присоединилось к остальным. Длилось это долго и потребовало вмешательства не только самого Потоцкого, но также маршалка Великого княжества Литовского Кшиштофа Дорогостайского и других высокопоставленных людей. Хороший пример подали ротмистры, которые: «[…] выражали охоту пойти на штурм и сильно помогли пану воеводе [Брацлавскому Яну Потоцкому] в том, что товарищи сошли с коней» [63] .
В результате товарищество дало себя уговорить: «Такие горячие просьбы помогли одержать победу, в результате чего, сойдя с коней, пошли [товарищи] в окопы […]» [64] .
Однако этот день был потерян. Было уже поздно и вдобавок к этому обороняющие Смоленск московиты узнали о готовящемся штурме. В результате штурм был перенесен на 21 августа.
61
Jan Chryzostom Pasek: Pamietniki / oprac. R. Pollak. Warszawa, 1987. S. 43.
62
Diariusz drogi Krуla JMci Zygmunta III od szcze'sliwego wyjazdu z Wilna pod Smole'nsk w roku 1609 a die 18 Augusta i fortunnego powodzenia przez lat dwie do wziecia zamku Smole'nska w roku 1611 / oprac. J. Byli'nski. Wroclaw, 1999. S. 173.
63
Ibid. S. 174.
64
Ibidem.
Телесные наказания в отношении гусарских товарищей предусмотрены не были, хотя их применяли к челяди и солдатам, призванным из плебейского сословия, среди которых доминировали витальные мотивации. Товарищам назначались наказания посягающие прежде всего на их честь (нахождение под арестом, изгнание из войска и т. д.), а иногда на финансы.
Такое почетное отношение не ограничивалось только просьбами, подачей примера и использованием подходящих для доминирующей мотивации наказаний. Означало оно также обеспечение гусарскому товариществу очень высокой позиции в социальной иерархии посредством назначения на должности, а в военной – статусом, высшим, чем у генерала пехоты войск иноземного типа. Ожидали их также соответствующие заслугам и ожиданиям (доминирующей мотивации) награды. Среди последних случались, правда, и денежные вознаграждения, и материальные (например, земельные пожалования), однако абсолютное большинство из них – это уже ранее упомянутые назначения на должность. Здесь необходимо пояснить, что в давней Польше должности лицу их занимающему в основном приносили только почести, поэтому правильнее их было считать званиями, чем должностями. Сановникам не платили пенсий. За исключением должности старосты, занятие какой-либо должности не было связано с реальными материальными благами, а часто требовало от занявшего должность шляхтича немалых финансовых затрат. Однако именно титулы, поднимающие престиж человека, были предметом всеобщего желания.
За нетипичные действия, например сражение в пешем строю, на которое гусары не обязаны были соглашаться, а особенно за серьезный успех, такой, как победа в сражении, гусар необходимо было поблагодарить. Хотя бы только устно. Это ничего не стоило, однако поднимало самооценку рыцарей; благодаря этому они чувствовали, что пролитая ими кровь и понесенные расходы оценены, и это мотивировало их к дальнейшему несению службы.
Императорское оскорбление.
Император Леопольд I не участвовал в освобождении осажденной
65
Ян III Собеский в письме к своей жене в лагере под деревней Шенау, 17 сентября 1683 года (Sobieski J. Listy do Marysie'nki / oprac. L. Kukulski. Warszawa, 1970. S. 529).
Когда данные рекомендации выполнялись, то есть, когда к гусарскому товариществу относились соответственно, ряды гусарии заполняли рыцари, которые шли на войну не по приказу, а по зову сердца, а на ней «бились как львы» [66] .
Слава
Стремление к славе и признанию, приумножение достижений предков, продолжение родовых традиций – это культивируемые и пропагандируемые польским шляхетским обществом элементы рыцарских обычаев. Быть шляхтичем означало быть потомком основателя рода, который своей отвагой заслужил включение его в рыцарское сословие. Это обязывало идти по следам предков, которые умножали славу и заслуги рода. Мотивировало к этому также желание дать хороший пример своим потомкам. Когда Станислав Жолкевский в 1606 году составлял свое завещание, он записал, что «[…] если бы он в битве погиб, то вместо черного бархата, который означает траур, его гроб должен быть покрыт бархатом ярко-красного цвета в знак того, что он пролил кровь за Речь Посполитую. И сделать это нужно не для красоты, а для того, чтобы это лучше запомнилось и для побуждения иных к добродетели и готовности пожертвовать собой для отчизны» [67] .
66
Это мнение о польской гусарии, сражающейся под Веной, авторства одного из лучших главнокомандующих в человеческой истории, князя Евгения Савойского (Eugиne de Savoie, Mйmoires du prince Eugйne de Savoie. London, 1811. Р. 2).
67
Z'olkiewski S. Pisma Stanislawa Z'olkiewskiego / oprac. A. Bielowski. Lwуw, 1861. S. 178, 179.
Жолкевский подал хороший пример – в 1620 году он в 73 года погиб с саблей в руке. На рассказах о его отваге и славной смерти был воспитан правнук гетмана и позднее король – Ян III Собеский.
Жолкевская церковь играла роль семейного мавзолея (именно в ней похоронены останки Жолкевских, Даниловичей и Собеских), а также пантеона рыцарской славы (в ней висели картины, представляющие наиболее известные триумфы гетмана Жолкевского и его правнука, короля Яна III Собеского).
Надгробие Жолкевского не только увековечивало погибшего гетмана. Оно выполняло также воспитательную функцию. Как написал король Ян III Собеский, «[…] родители наши […] приучали нас смолоду, чтобы мы никогда не были выродками своих предков, выставляя нам напоказ еще в детском возрасте великую их славу, отвагу и желание сражаться за честь церкви и отчизны, требуя от нас, чтобы мы вместе с азбукой учили надпись на надгробии нашего прадеда – О, какая честь и радость умереть за отчизну» [68] .
68
Sobieski J. Excerpt z manuscriptu wlasnej reki najja'sniejszego krуla JM. Jana III, w: Biblioteka pamietnikуw i podr'ozy po dawnej Polsce / oprac. J. I. Kraszewski. Drezno, 1871. T. 4. S. 142.
Славный прадед был для будущего короля не единственным примером. Среди других, близких и дальних членов семьи, сражавшихся за Речь Посполитую и служивших ей, был его старший брат Марек, который погиб в битве под Батогом в 1652 году. Смерть в то время собирала обильную жатву среди польского рыцарства. В той самой битве под Батогом погибли девять членов семьи Стефана Чарнецкого – тогдашнего поручника гусарского, а впоследствии гетмана. Сам Чарнецкий своими делами заслужил быть увековеченным упоминанием в польском национальном гимне.
Стефан Чарнецкий происходил из небогатой шляхты, проживавшей в Чарнцах Сандомирского воеводства. У него было восемь братьев и только одна сестра. Будучи молодым человеком, он был послан в армию и сделал головокружительную карьеру. Вначале под крылом старших братьев – Мартина и Павла – он служил в легкой кавалерии и дослужился до звания поручника. За заслуги в Смоленской войне 1634 года он получил крупную награду – двести влук (польская мера площади, равняющаяся приблизительно 16,8 га) земли. Благодаря этому, а также своим военным талантам, он начал службу в гусарии. С данным видом войск он был связан с 1635 года до самой своей смерти в 1665 году. Со временем Стефан Чарнецкий дослужился до звания ротмистра собственной гусарской хоругви, однако это не было пиком его военной карьеры. Им стала номинация на титул гетмана польного коронного. Как ни парадоксально, смерть не прервала роста его популярности. Во время избрания нового короля в 1669 году шляхта двух воеводств жаловалась, что не может избрать умершего гетмана королем и предложила, чтобы им был избран воспитанный в военной школе Чарнецкого гусарский поручник Александр Поляновский. Это свидетельствует о престиже, каким пользовался не только сам Чарнецкий, но также и гусары вообще. Спустя три десятилетия Франсуа Полин Далерак писал: «Гусарский поручник его Королевской милости по фамилии Поляновский был среди кандидатов, претендующих на то, чтобы стать королем Польши, когда король Ян Казимир отрекся от престола. Отсюда можно сделать вывод, что в гусарах служат люди выдающиеся и достойные» [69]
69
Dalerac F. P. Historya woyny wiede'nskiej B. Oss. rps. 1993/I. K. 20r.
Конец ознакомительного фрагмента.