Польские народные сказки

Автор неизвестен

— За щедрость спасибо. Но за здоровье дочери вашей по-другому рассчитываться придётся.

— Сколько, сколько я тебе должен?

— Завтра сочтёмся. А сейчас мне домой пора.

— Завтра так завтра. До свидания.

— Прощайте, пан воевода.

Воевода сложил ладони трубочкой и кричит на весь двор:

— Эй, слуги,

проводите доктора к карете!

Вышел Бартек во двор, а там уже и карета стоит. Двенадцать коней, сивки как на подбор, а карета из чистого золота: «Вот, мол, какой я подарок отвалил. Знай наших!»

Но Бартека и карета не обрадовала. Молча плюхнулся он на мягкие подушки и крикнул кучеру — вези, мол, домой.

Резво бегут кони по дороге. А вот и болото показалось. Взошёл месяц, и вода серебром отливала.

Вдруг из-за верб послышалась песенка, словно бы комар тоненьким голосом запищал:

Ой, лес гудит, Старый дуб шумит, Комар с дуба упал, Себе шею сломал. Ой, весть не к добру, Смерть пришла к комару…

«И… и… и…» — тоненько запищали комары над лугами, вторя песенке.

— Ого, — сказал Бартек, — это Курносая пришла. Со мной встречи ищет.

Только он это сказал, кони остановились, стоят, ушами стригут, ржут тихонько.

— Здесь меня подожди, — сказал Бартек кучеру.

Вылез из кареты, идёт, по сторонам озирается. Вокруг топи да болота, и вдруг за кустами вроде бы беленький платочек мелькнул.

«Вот она, — подумал Бартек, — ну что же, пойду к ней навстречу».

И пошёл через луг. А комары всё кружат над ним и пищат: «И-и-идёшь? И-и-идёшь?» Насилу их Бартек кулаком разогнал.

— Иду. Как не пойти! Если я к ней не приду, она сама меня разыщет.

Вот и кусты перед

ним. А из-за кустов Смерть выглядывает.

— Это хорошо, что ты наш уговор помнишь, — говорит. — Ступай за мной.

Шли они долго болотами да лугами, наконец подошли к глубокой яме, а над ней неровным светом огонёк светился.

— Спускайся за мной, Бартек. Милости прошу. Это моя хата.

Спустился Бартек вслед за Смертью в яму.

Огляделся по сторонам, видит — тёмные стены паутиной покрыты, на стенах широкие полки укреплены, а на полках рядами светильники стоят. В одних огоньки горят ярко, ровным пламенем, в других — стелются, в третьих — угасают совсем.

— Что это за огоньки? — спрашивает Бартек.

— Это жизни человеческие, — говорит Смерть. — Вот эти ровные, светлые огоньки ещё долго гореть будут. А вон те, видишь, угасают совсем.

— А где же огонёк барышниной жизни? — спрашивает Бартек.

— Вот он, — сказала Смерть, показав на весело потрескивающий, яркий, словно бы игривый огонёк.

— А мой где?

— Сила твоего огонька в её перешла, вот гляди!

И Смерть показала Бартеку на огонёк, который уже совсем догорал.

— Эх, не удалось мне тебя перехитрить! — сказал Бартек и упал замертво.

— Видный был парень и неглупый, — сказала Смерть. — Да только одной ловкостью и хитростью прожить хотел. Вот и пришёл конец нашей сделке.

Тут и нашей истории конец.

А случилось это давным-давно, с тех пор прошло лет пятьсот да ещё сто. Теперь доктора на нашего Бартека не похожи, и надо бы эту историю по-иному рассказывать. Но уж пусть она останется такой, какой сказывали её в стародавние времена, выдумками да шутками старых прях да людей бывалых приукрашенная. А если кто хочет услышать живой рассказ, пусть поедет в город Станиславовице, что на реке Рабе. Там легенду эту знают.