Полудемон. Король Алекс
Шрифт:
А что делаю я?
Кто остановит меня?
Мысли были откровенно нерадостными.
Долго потерзаться мне не удалось. То одно, то другое… Заноза, конечно, скребла внутри, но… не гноится же пока? И не нарывает. А когда начнет — будем вытаскивать. Чем душевные занозы отличаются от физических?
Да ничем.
А значит — переживем.
Кстати, в соседях я тоже разочаровался. Или это просто рядом с границей
Интересно, если ли на свете короли которые понимают, что власть не для развлечений и красивой жизни. Да и вообще, не власть для них, а они для страны?
Или это просто я ненормальный?
Да нет, вроде бы дед был таким же. Хотя при нем и заварилась эта каша.
Только вот осуждать его сил не было. Семья — упряжка из двух лошадей и пока муж обеспечивает ее, жена должна воспитывать детей. Разве нет?
Но почему так получается?
Мишель, чье рождение стоило жизни моей бабушке, выросла королевой. Прошла через огонь и стала сильнее. Сделала единственное, что смогла — родила меня. А Рудольф, воспитанный любящей матерью…
Сломался.
Прогнулся под Абигейл и ее родню. И как это объяснить?
Почему один ломается, а второй остается сильным?
Нет ответа.
Возможно, в одном из людей есть чревоточина, а в другом нет? Хорошее яблоко гнить не будет, а вот если там было повреждение…
Но как это проявляется?
Не знаю, ничего не знаю…
Нет ответа.
Возможная невеста Андрэ оказалась действительно прехорошенькой.
Лавиния Ратавер Аларэ.
Красавица. Просто картинка.
Золотые волосы кольцами, громадные карие глаза с золотыми искорками, чуть темнее волос, пухлые губки, мило вздернутый носик. А фигура?
Судя по показанному, там и остальное было на уровне. Во всяком случае, Том смотрел восхищенно. Пришлось напомнить ему про оставленную в столице любовь.
— Алекс, но ведь красавица?
Я пожал плечами.
Возможно. Внешне у нее недостатков не было. Но… я бы на ней не женился. Было в ней что-то общее с Абигейл. Гнусное такое…
О чем я и сказал другу. Томми пожал плечами, но восхищения в его глазах поубавилось.
А внешне все было более чем прекрасно. Кланялся герцог, радушно улыбалась его жена, всем видом выражали радость его сыновья. А у меня внутри словно колокол бил. И к кольчуге еще и штаны такие же найти хотелось. И щитами обвеситься.
Опасность!
Опасность!!!
ОПАСНОСТЬ!!!
— Будем спать по очереди, — предупредил я друга.
— Ты не перегибаешь палку?
— Боюсь, что я преуменьшаю опасность.
— Алекс, познакомься с моей невестой.
— Ваше высочество…
Девушка
— Миледи до встречи с вами я не знал, что на земле есть подобное совершенство.
Я говорил какие-то пустые слова, улыбался, старался подстроиться под общее восхищенное довольство жизнью, но…
Было в девушке что-то нечистое.
— Знаешь, Алекс, по — моему ты просто переносишь свои чувства с Андрэ на Лавинию.
Томми стоял у стены бального зала. Я тоже прятался за колонной.
Приемы, балы, танцы и флирт…
Все в честь его высочества принца Андрэ! Как же — такой жених!
Помолвка уже считалась решенным делом, согласовывалось только приданое, но Андрэ готов был взять невесту и просто так. А вот мне было… неприятно.
Чем дальше, тем больше брезгливости скапливалось внутри меня. Я чувствовал себя котлом, в котором бурлил и клокотал обжигающий суп — и он готов был выплеснуться наружу.
— Нет. И вообще — пойду я в сад, воздухом подышу. Том, будь осторожен?
— Обещаю.
В саду было темно и тихо. Пахло свежесмятой травой. Я на всю жизнь запомнил этот запах. Дикий, какой-то неистовый…
Прислонился к дереву, вздохнул. Под твердой корой чуть слышно двигались соки. А хорошо быть таким… деревом. Оно не умеет думать.
— Ваше высочество…
Я вскинул брови. Лавиния была словно облачное видение. Очаровательна, воздушна, восхитительно невинна в белом платье. Только одна алая роза на корсаже.
— Госпожа?
— Вы составите мне компанию во время прогулки по саду?
Я усмехнулся.
— А почему этого не сделает ваш жених?
— Ах, он занят.
Легкое пожатие плеч, от которого грудь ходит ходуном. По идее, я должен был воззриться на нее. Наверное.
Восхититься, вдохновиться… Но в душе царило холодное равнодушие.
— Мне не хотелось бы, чтобы Андрэ ревновал.
— Он и не будет. Мы ему не скажем, — 'успокоили меня'. Час от часу не легче.
— Чего вы добиваетесь, госпожа?
Девушка скользнула ко мне, положила ладони мне на грудь, чуть раздвинула пальцы.
— А — алекс…
Губки приоткрылись, язычок призывно скользнул по ним, девушка учащенно дышала, придвигаясь все ближе.
— Ты меня заинтересовал сразу же. Но ты та — акой неприступный…
И в следующий миг в меня впиваются поцелуем.
Хищным, жестким, внезапным…
Искушающий!
И я готов поклясться, что язычок, скользнувший в мой рот… раздвоенный?!
Дальше мое тело действовало без участия разума.