Полуденные песни тритонов [книга меморуингов]
Шрифт:
— Bye–bye, pike! — сказал он ей на прощание и погладил своей высохшей старческой лапой по скользкой щучьей спине.
Я обязательно напишу отдельный меморуинг про Шекли, пока же я пишу про книги (1) и сосиски с горчицей.
Кроме «Легенды о Тиле Уленшпигеле» под сосиски с горчицей совершенно невероятно проглатывалась не такая толстая, но до безумия увлекательная книга Георгия Тушкана «Джура».
Это сейчас я могу сказать, что по своему идеологическому пафосу книга Тушкана для коммунистов то же самое, что «Майн Кампф» для нацистов.
Но
Ей–богу, не хуже «Острова сокровищ».
Или «Одиссеи капитана Блада».
Или «Капитана «Сорви–голова».
Или четвертого тома из собрания Томаса Майн Рида, в котором «Юные охотники», «В дебрях Южной Африки» и «Охотники за жирафами». Между прочим, Майн Рид тоже был капитаном…
Так вот, читать про приключения памирского юноши Джуры и его собаки Тэке было не менее увлекательно.
Несмотря на весь идеологический пафос.
Во всех романах есть какой–то пафос, за что–то, против чего–то, нет абсолютно деидеологизированной литературы.
Только в хороших приключенческих — как и многих других сюжетных, а значит, жанровых, — книгах читателю это по барабану.
Он есть сосиски с горчицей и читает про то, что происходило в городе Брюгге.
Или в горном кишлаке Мин — Архар.
Или в Минас — Тирите.
Или в Амбере.
Или где–то еще…
Главное, чтобы что–то происходило, и много лет спустя эти события, равно как и герои, в них участвовавшие, будут ностальгически вспоминаться как происходившее действительно с тобой, пусть это относится к совершенно иной, неземной жизни.
Или земной, но это уже другая земля.
ИНАЯ ПЛАНЕТА.
На которой, наверное, и сейчас есть правильные книжные магазины, в которых даже такой неправильный человек, как я, сможет найти себе нужную правильную книгу.
«На берегу реки благословленной сидели мы и, вспоминая Авалон, заплакали. В руках остались сломанные шпаги, щиты развесили мы по деревьям. Разрушены серебряные башни, утоплены в потоках крови замки. Так сколько миль до Авалона? И все, и ни одной…»
Роджер Желязны, «Хроники Амбера».
10. Про фобии, депрессии и страхи
У этого меморуинга постоянно меняется порядковый номер. То он в первом десятке, то во втором, потом в третьем, сейчас вот получается, что опять в первом.
Наверное, это неспроста.
Мы с ним избегаем друг друга, я убегаю — он пытается догнать, он догоняет — я прячусь и выжидаю.
Бесполезно.
Мне от него никуда не уйти.
ДЕПРЕССИЯ!
Хотя в последние годы я научился с ней бороться.
Купил как–то раз книжку господина Чхартишвили «Писатель и самоубийство», с тех пор и использую как клин.
Ведь известно, что
КЛИН КЛИНОМ ВЫШИБАЮТ!
Главное — во время почувствовать ее приход. Загодя. Заранее.
Он того же цвета, по улицам идут те же люди и ездят те же машины.
НО ВСЕ СТАНОВИТСЯ ДРУГИМ!
Тут надо помнить одно — этого не стоит пугаться, тебя просто засосало, ты впал в депрессию, понятно, что все дерьмо, но через сутки реакция закончится и все опять станет прежним.
Не считая того, что начнется отходняк. Как с похмелья. Вот для того, чтобы этот момент переживался как можно легче, я и читаю книжку господина Чхартишвили.
Раньше было хуже, какое–то время я слушал в такие моменты музыку. Чаще всего — альбом Славы Бутусова & «Deadушек» «Элизабарра — Торр», там есть две песни, одна про «десять шагов до новой войны» и вторая про «уроды идут», если пять раз подряд прослушать первую и такое же количество раз — вторую, то сил ходить и искать какую–нибудь веревку просто не остается, единственное, на что ты способен, так это сидеть и молча пялиться в окно, абсолютно не понимая, что за ним происходит.
ТАКАЯ ВОТ КАТАТОНИЯ!
У меня дедушка был невропатологом, поэтому я знаю много не очень приличных слов.
Например,
МДС или МАНИАКАЛЬНО-ДЕПРЕССИВНЫЙ СИНДРОМ.
В юности мне даже поставили такой диагноз, хотя сейчас я прекрасно понимаю, что юность сама по себе диагноз, как пудель, про эту породу так и говорят: это не порода, это диагноз.
Маниакально–депрессивный синдром или синдром юности…
Недаром Эренбург писал, что в юности почти все пишут стихи и помышляют о самоубийстве.
А Джойс в «Портрете художника в юности» вообще вывел универсальную формулу:
«ОНИ ЕЩЕ И НЕ ЖИЛИ, А УЖЕ УСТАЛИ…»
Но юность проходит и — как правило — с ней проходит МДС.
Только, видимо, не у всех, у меня до сих пор бывают рецидивы, но лечение их инфернальными песнями Бутусова & Deadушек, как не приносящее особой пользы, было отменено женой и дочерью самым радикальным способом: заявив, что эта беспросветная тощища сводит их с ума, жена подговорила дочь и та отдала компашку какой–то подруге, как выяснилось:
НАВСЕГДА…
Так что теперь я просто перечитываю поминальник литературных покойников и где–то на третьем десятке начинаю приходить в себя.
А как иначе, если какой–то тип вышел на африканскую жару в самый разгар летнего дня и долго стоял под безжалостными солнечными лучами без шляпы?
Ну и достоялся!
Другой же, как написано, «Застрелился импульсивно: был у сослуживца, случайно наткнулся на револьвер и выстрелил себе в висок.»
Третий же решил утопиться, только был пьян настолько, что не вспомнил, что на улице зима и разбился о лед.