Полукровка. Сбежать от альфы
Шрифт:
Кожаный аксессуар под тяжестью цепи с металлическим шуршанием падает на пол. Легонько толкаю девку между лопаток, чтобы шла к кресту. Она и так знает, что я жду именно этого, но показать свою власть всегда приятно. К тому же, отметины кнута, точно змеи, извивающиеся по всей спине, все еще саднят. Полукровка шипит и нехотя делает несколько шагов вперед.
Подхожу сзади. Беру за запястья. Смакуя момент, растягиваю ее руки вдоль верхних «хвостов» креста, зарываюсь носом в остатки белой гривы, вдыхаю запах страха и обреченности. Сладостный аромат. Сколько бы она ни сопротивлялась, ей неизменно жутко всякий раз, когда я привожу ее сюда.
Тугие кожаные
Пока оставляю ее ноги свободными. Прогуливаюсь вдоль стены, проводя пальцами по плетеным плеткам, кнутам, ремням разной толщины и плотности. Выбираю тяжелый, с металлическими заклепками, торчащими над кожаной поверхностью небольшими пирамидками. Снимаю с крючка, приближаюсь к своей игрушке. Она смотрит перед собой, спина вспотела, аккуратные ладони сжаты в смешные кулачки. На шее пульсирует венка.
Рывком за волосы запрокидываю ее голову, заглядываю в глаза – косится ошалелым от страха взглядом. Дышит поверхностно и часто.
– У тебя все меньше времени признать меня своим хозяином, сука, – произношу с расстановкой, отливая слова, точно из свинца. – Склонись, и я прекращу этот кошмар.
Кормить обещаниями – мой конек. Только вот кошмар я вряд ли прекращу. Переведу в другую плоскость. Переселю девчонку в клетку получше, поближе, поудобнее, с душем не из брандспойта, чтобы было сподручнее брать ее в любой момент, когда мне того хочется. Если она начнет отдаваться мне по собственной воле, я разве что буду бить ее реже, но все равно не прекращу. Этот путь выхода эмоций слишком сладок, чтобы отказаться.
Но она не отвечает. Закрывает глаза, готовая принять неизбежную боль. Захлестываю ремнем выгнутую шею так, чтобы клёпки впились в кожу. Продеваю конец в пряжку и стягиваю. Слышу сначала хриплое дыхание, и потом сипение. Ее костлявое тело неистово извивается, ногами она чуть ли не ламбаду отплясывает. Ладони разжались и тихо хлопают по глади креста. Вижу, как в красноватом освещении ее шея начинает заниматься лиловым. Нет, так просто она от меня не избавится!
Рывком сдергиваю ремень и, перехватив в два раза, под ее истошный кашель сокрушительно впечатываю в покрытые старыми синяками ягодицы. Бетонный склеп оглашается визгом. Полукровка подгибает ноги, воет, неистово мотает головой. Ощутимо вышло, рокотливо усмехаюсь. Я только начал. В штанах снова зреет возбуждение, но до полной готовности еще далеко. Провожу рукой по мокрой от пота спине.
Девка дергается. Пальцами ощущаю мелкую дрожь, больше похожую на вибрацию. Наконец прекращает выть. Опирается на ноги. Не хочу полностью ее фиксировать, люблю наблюдать исступленную пляску, когда она пытается договориться с болью. Сегодня я собираюсь сполна напиться ее страданиями, и танцев с воплями будет много.
Глава 2. Душ из брандспойта
Вэй
3 часа назад
Это всегда заканчивается одинаково. Он не успокаивается, пока я в состоянии кричать. Такое чувство, что именно моими воплями он насыщает свою жестокую природу. Может, визг и слезы еще больше распаляют его… но
Что бы ни делал этот альфа, мне всегда больно до искр из глаз. В прошлый раз был кнут, одно из излюбленных орудий. Сегодня изверг взял ремень с острыми колючими железяками.
Очередной удар. Шум крови в ушах заглушает мой собственный крик. Невыносимо мучительно, чуть ниже ямочек на талии. Продолговатые челюсти металлическими клыками вгрызаются в самые кости. Тело, словно не мое, словно марионеточное, двигается хаотично, беснуется на ненавистном кресте. Мутит. Наверное, меня бы стошнило, если бы я совсем недавно не избавилась от содержимого желудка. Из-за поганого огрызка ублюдка за спиной.
Когда я сорву голос или не останется сил кричать, он остановится. Но до того будет истязать меня, ловя каждое движение, всхлип, стон. Я стараюсь переключаться на мысли, отдавая ему на растерзание только тело. Горло издаёт звуки, конечности шевелятся сами по себе, а я прячусь в кокон.
Человеческая самка не выдержала бы и пятой части того, что делает этот изверг. Но во мне волчья кровь, дающая силы, выносливость и низкую чувствительность к боли, которая только увеличивает агонию. Продлевает страдания. Этот безумный волк будто пытается заставить меня пожалеть о своём существовании. Я и так жалею. Жалела каждый день всех своих девятнадцати лет, из которых шестнадцать прожила в бегах и постоянном страхе. Пока мы с мамой колесили по стране, скрываясь в маленьких городах, где я могла ходить в школу, а она – работать проституткой. Три с половиной года назад Бурые волки нашли нас. Она не сама передознулась. Они убили ее. А меня забрали себе.
Но особенно я жалею о своем существовании сейчас, когда оказалась в руках этого монстра. Прошлый альфа меня не обижал. И даже когда проиграл в карты, вызвал этого ублюдка на дуэль, но… не смог одержать победу.
Нынешний владелец питает ко мне лютую ненависть за человеческую кровь, которая во мне оскверняет священную волчью. Он приходит и наслаждается моими страданиями. Самыми жестокими и изощренными методами. Хочет сломать. Мама говорила никогда не преклоняться перед волками… Я безумно устала и уже плюнула бы на мамины заветы… Но я прямо нутром чувствую – этот ублюдок убьет меня, как только я приму его власть.
Очередной удар приходится посередине ягодиц, железные пирамидки вгрызаются в бедро сбоку. Сустав точно пронзает раскалённая кочерга. Перехватывает дыхание. Темнеет в глазах. И без того красная, как кровь, комната мутнеет и заваливается набок.
Прихожу в себя от едкого запаха под носом. Вонь опаляет волчий нюх, точно белый фосфор. Отдергиваю голову, насколько возможно, стону от боли в затекшей спине. Кожей лопаток ощущаю тепло тела, шею щекочет напряженное дыхание.
Чувствую жёсткие толчки внутри и цепкие пальцы на бёдрах. Он овладел мной, когда я была в отключке. Таки приковал за ноги. Распял на кресте, как он любит, блокируя любые возможности закрыться.
Маме нравилось заниматься сексом с некоторыми клиентами, но для того, что делает альфа, это неподходящее слово. Временами больно, временами – очень. Приятно мне никогда не было. Я уже не верю, что смогу когда-нибудь получить удовольствие от близости с мужчиной.
Он уже вколачиваться со всей дури, как отбойный молоток. В такие моменты я радуюсь. После этого он обычно уходит. Оставляет меня на цепи в полумраке небольшой камеры… но в покое. Он резко выходит и разбрызгивает вязкое тепло по коже моих израненных ягодиц.