Полукровка
Шрифт:
Мы направились во двор, расположенный между двумя общежитиями.
— Ты не понимаешь, а должна. Ничего из этого не выйдет. Ты знаешь, каково это для нас.
— А?
Я разглядывала замысловатые узоры на пути. Это были руны и символы, вырезанные на мраморе. Некоторые изображали разных богов, а другие выглядели, как рисунки ребенка. На самом деле было похоже на то, что рисовала я.
— Не бери в голову. Мне просто нужно соединиться с кем-то еще. Делать это глупо независимо от моих принципов.
Я подняла
— Это звучит, как твердый план. Может, просто нужно соединиться с Леей снова или кем-то еще.
— А как насчет тебя?
Я бросила на него укоризненный взгляд.
— Ой, спасибо. Но если серьезно, ты не хочешь соединиться с кем угодно. Ты хочешь кого-то... стоящего.
Я остановилась, не зная, куда это приведет. Очевидно, он тоже не хотел.
— Что-то стоящее? Алекс, ты была в нормальном мире слишком долго. Ты знаешь, как это для нас. Мы не получаем "стоящее".
Я вздохнула.
— Да, я знаю. Мы ни Охранники, ни Часовые - не мужей, жен и родителей.
Он остановился, нахмурившись.
— Гулянки и подружки. Это все, что есть у нас. Наш долг не позволяет многого.
Он был прав. Родившийся полукровка не имел шансов на нормальные, здоровые отношения. Как сказал Калеб, наша обязанность не создавать привязанности - ни о чем не жалеть, бросив и оставив позади. Как только мы получали образование, мы могли быть отправлены в любое место, и в любой момент нас могли сдернуть и отправить куда-то еще. Это было жестоко, одинокая жизнь с одной целью.
Я пнула маленький камушек, отправив его в полет в густой подлесок.
— Просто потому, что мы не можем иметь чего-то, не означает, что... — Я наморщила лоб, поскольку внезапный озноб пробрал меня.
Это пришло из ниоткуда, и по растерянному взгляду Калеба, я поняла, что он чувствовал то же самое.
— Мальчик и девочка, один с ярким и коротким будущим, и другая, скрытая в тени и сомнениях — Скрипучий голос поверг нас обоих в шок.
Мы с Калебом обернулись. Она была там, на каменной скамье, которая была пустой минуту назад. Она была старой. Огромная куча чисто белых волос скреплялась поверх ее головы, ее кожа была смуглой, как уголь, и морщинистой. Ее сгорбленная поза старила ее еще больше, но глаза были острыми. Разумными. Я никогда не видела ее раньше, но инстинктивно знала, кто она такая.
— Бабушка Пипери?
Она наклонила голову назад и дико рассмеялась. Я ожидала, что вес ее волос свалит ее, но она оставалась в вертикальном положении.
— Ох, Александрия, ты, кажется, очень удивлена. Разве ты не думаешь, что я настоящая?
Калеб ткнул меня локтем несколько раз, но я не могла прекратить пялиться.
— Вы знаете, кто я?
Ее темные глаза мерцали глядя на Калеба.
— Конечно, знаю. — Она пригладила руками своё одеяние, которое походило на что-то вроде домашнего халата. — Еще я помню твою маму.
Недоверие
— Я помню твою маму, — продолжила она, кивая головой назад и вперед. — Она приезжала ко мне три года назад. Я сказала ей правду, видишь ли. Правду, которую должна была услышать только она.
Она сделала паузу, и ее пристальный взгляд переместился назад, к Калебу.
— Что ты здесь делаешь, дитя?
Он широко раскрыл глаза, ему было неловко.
— Мы… шли назад, к нашим общежитиям.
Бабушка Пипери улыбнулась.
— Ты хочешь услышать правду - свою правду? То, что боги уготовили для тебя?
Калеб побледнел. Всё перемешалось в голове. И не имеет значения, был ли это сумасшедший разговор или нет.
— Бабушка Пипери, что ты сказала моей маме? — спросила я.
— Если я скажу тебе, что это изменит? Судьба - это судьба, и ты это знаешь. Точно так же, как любовь есть любовь. — Она закудахтала, как будто сказала что-то смешное. — Что написано богами, то и случается. Большинство уже случилось. Так печально, когда дети оборачиваются против своих создателей.
Я понятия не имела, о чём она говорит, но я чувствовала себя довольно уверенно, чтобы она не говорила, мне нужно узнать, что Пипери сказала - если она вообще сказала что-нибудь. Возможно, Калеб был прав, и мне нужно забыть обо всём.
— Пожалуйста. Мне нужно знать, что вы сказали ей. Что заставило ее уехать?
Она наклонила голову в сторону.
— Разве ты не хочешь узнать о своей правде, дитя? Вот что сейчас важно. Разве ты не хочешь знать о любви? О том, что запрещено и о том, что суждено?
Мои руки упали вниз, и я моргнула, справляясь с внезапными слезами.
— Я не хочу знать о любви.
— Но ты должна, дитя мое. Ты должна знать о любви. Вещи, которые люди делают ради любви. Истины не нужны для того, чтобы любить, не так ли? Как бы то ни было, они есть. Ты увидишь, что есть различие между любовью и потребностью. Иногда то, что ты чувствуешь, непосредственно и не имеет никакого смысла. — Она села немного прямее. — Два человека видят друг друга через всю комнату или их чистые оболочки. Их души признают человека их собственными. И не нужно время, чтобы понять это. Душа всегда знает… правильно ли это или неправильно.
Калеб схватил меня за руку.
— Пойдем. Она не скажет тебе того, что ты хочешь услышать.
— Первая ... первая всегда самая мощная. — Она закрыла глаза, вздыхая. — Когда возникает потребность это и есть судьба. Это другой тип. Потребность покрывает себя любовью, но потребность… потребность никогда не будет любовью. Всегда будь осторожна с тем, кто нуждается в тебе. Всегда существуют потребности, ты знаешь.
Калеб отпустил мою руку и яростно толкнул меня на дорожку позади нас.