Полукровка
Шрифт:
Однако вера и уверенность — не одно и то же. И если бы Эста знала, каким важным оказалось для него ее маленькое признание, она бы рассказала ему все. Но она не знала. Эста приняла поток тепла, исходивший от него, за чувство удовлетворения после испытанных минут близости. Урджин снова поцеловал ее и со всей искренностью произнес:
— Это чудесная новость, малыш. И мне приятно, что "ключом" оказался имеено я. Почему ты сразу не призналась?
— Я испугалась вначале. Мне нужно было время, чтобы привыкнуть к этому новому ощущению.
— Кто-нибудь
— Назефри и дядя Науб.
— А кроме этого, что-нибудь еще изменилось?
— Нет, — отрезала Эста, — больше ничего.
— А экран, который ты создала на Навернии?
— У меня нет ощущения, что это была я.
— Больше некому, малыш. Это ты. Думаю, нам следует потренировать тебя, возможно, тогда эта способность станет контролируемой.
— Хорошо, но сейчас мне нужно привести себя в порядок и проведать дядю.
— Могу я пойти с тобой?
— Если будешь вести себя хорошо, можешь, — засмеялась Эста и укусила его за ухо.
— Мое поведение от меня не зависит, малыш. Если ты будешь продолжать играть со мной, я смогу повторить все это даже в одном из коридоров твоей резиденции. И поверь, опасность быть пойманными нисколько меня не страшит.
— Неужели в моей власти совратить тебя прилюдно?
— Как это ни прискорбно, но "да". А теперь я хочу вымыть тебя.
— Что?
— Я хочу вымыть тебя, и ты не будешь сопротивляться.
— Но это же…
— Что? Не прилично? Бесстыдно? Кто устанавливает правила?
Он намылил ладони и скользнул одной из них между ее ног. Она только и смогла, что повиснуть на его плечах, спрятав лицо на его шее.
— Я видел тебя ногой, я целовал все твое тело, я помню каждый его изгиб и я хочу за ним поухаживать. Что в этом плохого?
Он намылил ее плечи, спину, аккуратно отстранил от себя и уделил должное внимание груди и животу.
— Я тебе честно признаюсь, что еще никогда этого не делал, — заметил Урджин. — Но мне нравиться ухаживать за тобой, так что, наверное, я буду приходить к тебе в душ довольно часто.
— Хоть каждый день, — промурлыкала Эста, подняла голову и поцеловала его.
— Малыш, это немыслимо. Столько раз в день. Я так долго не выдержу.
— Кто решает, что мыслимо, а что нет? "Кто устанавливает правила?" — процитировала она его.
— Я измотаю тебя настолько, что ты не сможешь ходить, — ответил Урджин.
— Тогда ты станешь носить меня.
— А если и у меня не будет сил ходить?
— Тогда Доннара провозгласит меня врагом своего народа, — парировала Эста.
Урджин рассмеялся, а Эста подумала о том, что ее замечание может стать пророческим.
Они шли по длинному коридору в комнату ее дяди. Несмотря на все проблемы, обрушившиеся на их головы, как снежный ком, оба были счастливы.
— А, очень рад видеть вас снова, — поприветствовал их Император.
— Как ты себя чувствуешь, дядя? Выглядишь ты лучше, чем в нашу последнюю встречу, — сказала Эста и обняла Науба, лежащего на кровати.
— Я
— Эста, дочка, могу я поговорить с твоим супругом наедине?
Сердце Эсты остановилось, однако она знала, что дядя не посмеет открыть ее тайну Урджину.
— Как пожелаешь, дядя.
Урджин взял ее за руку, ободряюще сжал в своей ладони и, выпустив, улыбнулся. Это не проскользнуло незамеченным мимо Науба.
— О чем Вы хотели поговорить со мной?
— Это не займет много времени, мой мальчик. Ты можешь присесть на этот стул возле моей кровати.
Урджин так и сделал, абсолютно не обратив внимания на фамильярное, возможно даже слишком личное обращение к своей персоне.
— Я хотел спросить тебя, как Фуиджи отнесся к идее твоего возвращения на Олманию за своей нареченной?
— Не думаю, что этот вопрос должен Вас беспокоить. Эста — моя жена. И я никому не позволю причинить ей вред, в том числе и членам своего семейства.
— Значит ли это, что Фуиджи был не доволен?
— Он не выказывал особо радужного настроения, — признался Урджин.
— Но, и против не был?
— Нет. Но я не понимаю, к чему эти вопросы?
— У нас на Олмании, когда девушка покидает родной дом вместе с мужем, ее семья снимает с себя ответственность за ее судьбу. Вся забота о девушке ложится на плечи ее избранника. Он — ее опора, защита и семья. Эста не просто ушла из родного дома. Она ушла в чужой для нее мир, где никто, кроме тебя, не сможет ее защитить. Если что-то случится, она не вернется сюда. И не потому, что мы не примем ее здесь, или не будем ждать. Она не вернется, потому что не сможет оскорбить тебя в глазах всего олманского народа, сбежав от никчемного мужа в родной дом. Это наш мир, сынок. И еще одно, Урджин. Эста никогда не выбирала свою судьбу. Чтобы ни случилось, помни об этом.
Урджин кивнул в знак того, что понимает, о чем говорит Науб. Он знал, что этим Науб хотел ему что-то сказать, но вот что, Урджин так и не понял.
Когда молодой наследник приблизился к двери, чтобы позвать Эсту, Науб, вдруг, резко повернулся к нему и спросил:
— Скажи, может ли мужчина отказаться от всего ради женщины?
— Смотря, от чего он должен отказаться, — честно ответил Урджин.
— Эста тоже сказала, что не сможет. Возможно, она была права… — задумчиво произнес Науб.
— А почему Вас это интересует?
— Не обращай внимания на бредни старого больного человека, — рассмеялся Науб. — Ну, не стой же, зови мою племянницу сюда. Я уже чувствую, как ей не терпится узнать, о чем мы тут говорили.
Науб оказался прав. Эста буквально металась по коридору в ожидании, когда Урджин ее позовет.
— Все в порядке? — нервно спросила она.
— В полном, — улыбнулся Урджин и взял ее за руку.
Эста вошла в комнату, и Науб тут же обратился к ней.
— Ты знаешь, что утром ко мне прибегала Назефри?