полуночники.Чёрный полдень
Шрифт:
— И все это ты обнаружила, — медленно произнес Рекс, — пока сидела в читальном зале?
— Библиотека — отличное место, где можно узнать много нового, Рекс.
— Это все Констанца, — сказала Джессика.
— Вам это сообщила наша капитанша болельщиц? — фыркнул Джонатан. — А я-то уж испуга-ался.
Джессика ожгла его сердитым взглядом.
— Дело не в самой Констанце. Ее дед — а он-то уж определенно не капитанша болельщиц — кое-что знает. Он эвакуирует всю семью.
— Эвакуирует? — повторил Рекс. — Но они живут вообще не в Биксби!
— В том-то и дело, Рекс. — Десс развела руками. —
Рекс немножко помолчал, потом пробормотал:
— Это… интересно.
— И как далеко собирается наш старикан? — продолжила Десс. — В Талсу? Нет. В Оклахома-сити? Не годится, слишком близко. Как насчет Хьюстона, любимого местечка нефтяных пенсионеров? Пятьсот миль отсюда — неплохо, но все же недостаточно далеко, судя по всему. Да, недостаточно, потому что он вознамерился перевезти всех родственников, включая и абсолютно бестолковую внучку, аж в Калифорнию!
— Да, — кивнула Джессика. — А в Лос-Анджелесе нефть качать неоткуда.
Десс откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, ожидая, пока остальные, с их отсталыми мозгами, переварят суть ее сообщения. Жаль, что под рукой нет никакой карты, тогда можно было бы показать им все более наглядно. Вот в кино, когда астрономам приходится объяснять, что мир готов разлететься вдребезги, они всегда демонстрируют все на отличных компьютерных картах или хотя бы рисуют на школьной доске.
— Но откуда он мог что-то узнать? — спросил Летун, продолжая жевать сэндвич с ореховым маслом. — Анатея мертва. Других полунелюдей нет, переводчиком у темняков работать некому. Грейфут ведь, по идее, потерял связь с темняками, разве не так?
— Совершенно верно, — согласился Рекс. — Так что, может быть, как раз поэтому старик и перепугался. Может быть, после того, как темняки перестали отвечать на его записочки, он поверил тем словам, что мы оставили для него: ТЫ СЛЕДУЮЩИЙ.
Джессика озадаченно посмотрела на Десс, решив, что та не предусмотрела такую возможность.
Но Десс предусмотрела.
— Я согласна с тем, что он боится темняков, Рекс. Мы в этом убедились. Но он не такой уж пугливый, он кое-что вычислил.
— Вычислил? — Рекс наклонился вперед. — Что ты имеешь в виду?
— Так, придется немного поупражняться в истории. — Десс тоже наклонилась, глядя на Рекса в упор. — Дед Грейфут выгнал родителей Констанцы из клана, когда они переехали в Биксби, так?
— Потому что он знал о телепатах, — сказала Мелисса. — Он не хотел, чтобы кто-либо из его семьи вел здесь дела, ведь тогда мы могли бы узнать многое, покопавшись в их головах.
Десс передернуло.
— Умеешь ты выбирать слова, Мелисса. Но, по сути, ты права. Может быть, поэтому его и не волнует судьба родителей Констанцы — они нарушили его запрет.
— А Констанца остается его любимой внучкой, — добавила Джессика.
— Что очень странно, — пробормотала Десс.
— Да она ведь на самом деле очень милая, — неохотно признала Джессика. — И по правде говоря, он ее по-настоящему любит. Он ей вечно покупает горы нарядов.
Мелисса кивнула.
— Да, мы видели
— Повезло вам, — усмехнулась Десс. — Но гардеробная, набитая шмотками, ничто по сравнению с тем, что старик приготовил ей теперь. Он ее пригласил жить с ним в Лос-Анджелесе, пообещал карьеру телезвезды. Но он поставил два условия. Первое: Констанца не должна ничего рассказывать родителям о переезде.
Джессика чуть виноватым тоном вставила:
— Вообще-то предполагалось, что она никому об этом не скажет.
— Да, — хихикнула Десс. — Хорошая идея: предложить Констанце сохранить что-то в тайне. Умнее было бы просто сразу увезти ее отсюда. Впрочем, нам же лучше. Рекс, что ты хотел сказать?
— Ну, я уже говорил: он думает, что темняки охотятся на его семью, — заговорил Рекс. — Но это вовсе не доказывает, что грядет конец света.
Десс покачала головой.
— Да, не доказывает. Что заставляет нас вспомнить о втором условии, поставленном дедом Грейфутом: Констанца должна унести ноги в Голливуд до конца месяца, иначе, я цитирую, «все пойдет прахом». И дед вывозит все семейство отсюда в течение двух недель — из Броукен Эрроу, Рекс, куда темняки дотянуться не могут. Пока, по крайней мере.
Десс замолчала, предоставляя всем возможность подумать. Шум в столовой, казалось, стал еще громче, теперь он походил на громыхание приближающейся грозы.
— Но откуда он мог узнать, что синее время расширяется? — спросил Рекс. — Темняки не могли сообщить ему об этом.
— Может быть, он давно это знал, — неожиданно сказала Мелисса. Она сморщилась, прикусив губу. — Ведь самым старым из темняков это было известно.
Рекс покачал головой — Мелисса его не убедила. Десс понимала, в чем тут дело: Рекс отказывался верить, что Грейфуты могли знать что-то такое, чего не знал он сам.
Тут заговорила Джессика:
— Ладно, с этим ясно. Констанца думает, что отправляется на прослушивание, что у нее будет свой агент и она будет брать уроки актерского мастерства и грима и так далее. Но она ведь навсегда расстается с родителями.
— В этом ей как раз повезло, — сказала Десс. — По крайней мере, она будет далеко от этого города до того, как настанет тридцать первое октября.
— Эй, — спохватился Летун, — да это же Хэллоуин!
— Ой, и правда. — Десс вскинула брови. — Я об этом не подумала. Это… интересно, но не по моей части. — Она нахмурилась, глядя на Рекса. — А в Хранилище знаний есть что-нибудь насчет Хэллоуина?
— Конечно нет, — пожал плечами Рекс. — Хэллоуин в Оклахоме отмечают меньше ста лет.
Десс кивнула.
— Ладно, с историей все ясно. Но вот вам математика: математически тридцать первое октября поначалу кажется не слишком значимой датой. Я хочу сказать, тридцать один плюс десять, номер месяца, дает сорок один, а если те же числа перемножить, будет триста десять. Вроде бы совсем не по нашей части. Но в давние времена октябрь не был десятым месяцем, он был восьмым. Ну, октябрь, октопус, то бишь осьминог, октогон, то бишь восьмиугольник… — Все смотрели на нее с непонимающим видом, и Десс с трудом сдержала стон. В следующий раз обязательно нужно будет прихватить с собой какое-нибудь наглядное пособие. — Ну же, ребята! Восьмой месяц! Тридцать один день! А восемь плюс тридцать один…