Полуночники
Шрифт:
Иногда ночью Хит и Тугодум немного бродили по городу, хоть и недалеко от люков, чтобы подышать свежим воздухом, и всматриваясь в темноту — не светится ли там кто-нибудь еще. Но, никто из команды им не попадался. Все другие ночные прохожие мрачного района пугались и сбегали, к счастью для пиратов-фонарей. Днями бушевали грозы, и пираты слышали крики, словно наверху дрались или яростно ругались. Атмосфера стояла накаленной, и они нисколько не сожалели, что переехали вниз со складов.
По утрам Тугодум делал гимнастику, и пытался привлечь к такому полезному занятию и Хита, но, тот чаще всего отказывался, предпочитая что-то писать в блокноте и на пергаментах, которые они тоже нашли во время вылазок.
– А что ты пишешь? —
– Пишу о том, как надо выживать в канализации. — С гордостью ответил Хит. — Никто не писал исследований на эту тему, во всяком случае, я о таком не слышал. А я всю жизнь мечтал быть ученым, делать какие-то полезные записи. И тут нам представилась возможность исследовать внутреннюю жизнь городских коммуникаций! И, на меня снизошло озарение, — я должен описать это место и рассказать о том как здесь выживать. Вдруг кому-нибудь это будет интересно прочитать, или он даже сможет это использовать. Это же научная деятельность, о которой я мечтал!
– Ну, это здорово, я рад за тебя. — Подошел поближе Тугодум. — А что это? — спросил он, заглядывая в свиток друга, где в углу был какой-то угловатый чертеж.
– Это изображение цистерны и входа в нее. В смысле, это было бы изображение, если бы я умел рисовать, но, я совсем не умею…
– А можно я тебе помогу?
– Ты умеешь рисовать?
– Немного… Знаешь, у нас же популярны татуировки. Я рисовал заготовки для нескольких друзей, им нравилось.
Хит протянул ему чернила, перо и чистый лист. Тугодум взял перо, сосредоточился и начал рисовать вход в цистерну, лестницу, лодку, привязанную к ней. Выходило весьма похоже, и четверлинг с улыбкой наблюдал за творчеством увлекшегося друга.
– Знаешь, это совсем не немного. Ты здорово иллюстрируешь! Теперь моя научная работа еще лучше станет. Тугодум, а ты всегда хотел быть только стражником сокровищницы, или еще какие-то работы пробовал?
– Другого, до того как стать стражем, не пробовал. Это у нас семейное. Хотя, в детстве, если честно, я хотел быть пиратом. Стал, но, оказалось, что плоховатый из меня пират…
– Я тоже хотел быть пиратом. Или пиратом, или ученым. — Сказав это, Хит глубоко задумался. Ему на ум пришла похожая беседа, которая произошла очень давно, лет двадцать назад, когда он был еще подростком. Он не вспоминал о ней все эти годы, но, сегодня она как-то ярко всплыла перед глазами.
***
Это было зимой, во время празднования вечера перед Водгиссовской ночью. В Нижнем Городе проводился большой красочный фестиваль, и даже многие жители Санктафракса прибывали туда, чтобы его посмотреть. Хит тогда жил с родителями — портными, а сам подрабатывал уборщиком в одной маленькой таверне по вечерам. В тот вечер он перед работой пришел посмотреть на праздник, надев свою замечательную треуголку, — только недавно сшитую для него отцом. Юному четверлингу было приятно видеть на себе взгляды тех, кто любовался его головным убором. Правда, большинство просто смотрели и не задерживали взгляд так надолго, как ему хотелось бы. Но, помимо большинства, было и исключение — вставший неподалеку маленький плоскоголовый гоблин просто не отводил глаз от его треуголки, и Хит наполнился гордость. Гоблиненок был явно из Санктафракса, приехал с мамой, старшим и младшим братьями, на нем была тканевая безрукавка, поверх нормальной одежды, и эта безрукавка имела рисунок, эмитирующий эмблему на кирасах Стражей Сокровищницы. А в руках было маленькое деревянное копье.
– Правда шикарная треуголка? — Спросил Хит.
– Очень. — Восхищенно произнес гоблиненок. — Ты пират?
– Нет, мне ее отец сшил. Но, я буду пиратом. Или ученым из Санктафракса — я еще выбираю. А ты, как я вижу, в униформе Стражника Сокровищницы?
– Да, мама мне сделала ее… Она пока не настоящая. –Поправил свою кирасу немного смущенный гоблиненок. — Но, потом я тоже буду Стражем Сокровищницы,
– Ну, если хочешь, то стоит попробовать! — усмехнулся Хит, опустился на одно колено и надел свою треуголку на голову гоблиненку, и взял у него копье. — А я попробую быть еще и воином.
Маленький гоблин рассмеялся, потому что головной убор был ему явно велик, и Хиту тоже было весело. Но, вскоре мать позвала маленького стражника, и гоблиненок вернул треуголку пирату, забрал свое копье, и последовал за родными. И Хит поспешил на свою работу.
***
Вспомнив это событие сейчас, Хит заулыбался и помотал головой. Неужели это мог быть он?
– А у тебя есть братья? — спросил он у Тугодума, все так же увлеченно рисующего.
– Да. Старший брат так и работает стражем в Санктафраксе, а младший не поддержал семейные традиции и пошел работать в столовую. Я сейчас тоже, получается, от семейной традиции отклонился. Хотя, и папа сейчас давно уже в архиве работает.
– А как такое вышло?
– В одну, особенно странную затяжную зиму, когда все завалило снегом и стояли необычные морозы, Санктафракс еле удерживался на месте. Ты это лучше меня помнишь, наверное. Тогда, помимо этой проблемы с холодом, в Сантафраксе еще и битва случилась. Привратники и их начальник напали на рыцарскую академию, причем заперли все здание изнутри, и никто снаружи несколько часов даже не подозревал, что там кровопролитные сражения идут. Жутко, конечно. Потом один работник зубоскальни смог сбежать и рассказал о происходящем капитану стражей Сигборду. Конечно, тот сразу же отправил почти всех Стражников сражаться на стороне рыцарей и сам повел их в бой. Но, сокровищницу совсем незащищенной оставлять тоже ни за что нельзя было, и капитан Сигборд оставил моего папу и еще одного стражника у дверей. А потом, как только завершилась жуткая битва в академии, закончилась за несколько минут и та странная затяжная зима. Очень быстро потеплело, и весь снег растаял за считанные минуты, и стал стекать внутрь скалы Санктафракса. Это было красиво, и, говорят, из Нижнего Города была видна радуга сквозь стекающую, сквозь парящую скалу, воду. Но, мы с мамой и братьями сразу заволновались — если вода течет внутрь, то, значит, течет и мимо глубокой Сокровищницы, и поток такой большой и холодный. К счастью, ни папа, ни его напарник не захлебнулись, хоть и с трудом удержались там. Но, после этого отец сильно простудил легкие, долго болел, и его не приняли обратно в стражники с постоянным кашлем. Тогда он пошел работать в архив, и у него все тоже получилось.
– Ого, а я и не думал, что тот красивый радужный водопад чуть не погубил кого-то… — Покачал головой Хит. — У всего на свете есть разные стороны… Теперь к меня тоже. — Потрогал он лицо.
– Ну, не грусти… Когда-нибудь мы снова встретимся с командой и капитаном Прутиком, продолжим быть пиратами. Там никто не будет таращиться на тебя…
– Я не уверен, что это произойдет. Я тоже верю, что все остальные живые, но, во-первых, мы тут под городом прячемся, а во-вторых, может им и без нас хорошо? Со мной и до этого Тарп и Лесорыб не особо ладили, а теперь я еще и страшный. Ты, конечно, бесконфликтный парень, но, ты в воздухе немного неуклюжий, сам это знаешь… А теперь еще и хромой.
– Ну да… Но, ведь капитан обещал, что никого из нас не бросит, по-моему, он честный.
– По-моему тоже, но таскать с собой тех, кто в тягость, ради обещания — это тоже нехорошо. Пусть находят друг друга и летят себе дальше, а мы тут останемся.
– Нет, Хит, не останемся мы здесь. Что на тебя вдруг нашло такое грустное настроение? — Он положил руку на плече друга. — Ты такой умный и нужный, ты не можешь быть в тягость. А мне летать все-таки тоже нравится, я буду стараться… Хоть и плавать на лодке здорово. Мы с ними еще встретимся и будем снова пиратами. Такими, которые только что-то хорошее всегда делают.