Полусредний мир

Дон Александр

Человек, шедший по улице впереди Вована обернулся.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга.

Внезапно с человеком стали происходить удивительные превращения. Лицо его начало стремительно вытягиваться, обрастать густой серой шерстью, обычный человеческий нос превратился в подвижную черную пуговку, уши вытянулись и заострились, а руки превратились в мягкие когтистые лапы.

Еще мгновение — и перед Вованом стоял огромный серебристо-серый волк.

Какое-то время зверь стоял неподвижно, глядя на Вована горящими зеленовато-желтыми

глазами. Лапы его едва заметно подрагивали.

Вован отступил на шаг. Волк пригнулся к земле и ощерил пасть. Вован увидел огромные, острые как сабли клыки.

Волк приготовился к прыжку. Вован, не дожидаясь развязки, со всех ног бросился прочь.

Волк прыгнул. Вован едва успел увернуться. Страшные зубы щелкнули в дюйме от его ноги.

Вован выскочил в улочку, плотно застроенную ремесленными мастерскими. Он попытался было толкнуть одну, другую дверь, но тщетно. Прочные дубовые двери были крепко заперты, а окна завешены тяжелыми ставнями.

Вован, петляя по переулкам, стал пробиваться к площади. Волк неотступно преследовал его. Похоже, волк заранее знал, что Вовану от него не уйти, и теперь просто играл с ним, как кот с мышью. Пару раз Вовану удалось бросить в зверя камнем, но волк ловко увертывался, и мерно перебирая лапами, ближе и ближе подбирался к Вовану.

Когда Вован был почти у самой площади, из переулка наперерез ему выскочил второй волк.

Отчаянным рывком Вован сумел достичь таверны. К счастью, дверь ее оказалась открытой. Вован со всех ног влетел в таверну.

Он едва успел захлопнуть дверь перед носом волков, и тут же услышал царапанье когтей о дубовые доски.

Вован облегченно вздохнул. Дверь была крепкая, и без труда выдержала бы даже самый отчаянный натиск волков. В трактире достаточно еды, а в кухне наверняка найдется топор, тесак или большой нож, вооружившись которым Вован смог бы поговорить с волками гораздо предметнее.

Вован успокоился.

И тут за его спиной раздалось рычание.

Вован обернулся.

За трактирной стойкой стоял волк. Он стоял, по-хозяйски положив передние лапы на стойку, в точности так же, как старик-трактирщик. Этот волк был уже немолод, и не так крупен как тот, что преследовал Вована, но все-таки это был волк. Смертельно опасный зверь. И Вован это прекрасно понял.

Он лихорадочно зашарил руками вокруг — но увы, ничего, сколь-нибудь похожего на оружие не было. Вован оглянулся — и о чудо! — на столе лежал большой кухонный нож. Вован одним прыжком метнулся к столу и схватил нож. И вовремя — потому что в этот самый миг волк прыгнул.

Вован успел повернуться и выбросить вперед нож. Волк со всего маху напоролся грудью на полуметровое лезвие.

Оборотень издал жуткий вой и повалился на пол. Вован, тяжело дыша, стоял, глядя на издыхающего волка и сжимая в руке окровавленный нож.

Вдруг раненый волк вздохнул и стал подниматься. Минута — и он уже стоял, глядя на Вована полными ненависти глазами. Глубокая рана на его

груди быстро затягивалась. Через несколько мгновений от нее не осталось и следа.

Волк оскалил зубы и прыгнул. Вован, спасаясь от смертельного укуса, упал на пол, перекувырнулся через голову, вскочил и бросился к деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.

Но оборотень был уже совсем рядом. Вован инстинктивно схватился за карман — там, где обычно была любимая «Беретта». Но вместо ствола в руке его оказалась десертная ложка. Это была та самая серебряная ложка, которую тетушка Олинье вручила Вовану вместе с кринкой сметаны.

Положение было безнадежным.

Оборотень сжался в живую пружину и прыгнул.

Вован в отчаянье запустил в него ложкой и приготовился защищаться до последнего.

Хлоп! Серебряная ложка, пущенная меткой рукой Вована, ударила оборотня в лоб и со звоном покатилась по полу. Оборотень сделал еще два шага по инерции и рухнул как подкошенный. Во лбу его виднелась огромная вмятина, оставленная ложкой. Волк дернулся еще раз и затих.

И почти сразу же не успевший облегченно вздохнуть Вован услышал глухой рык. Вован обернулся и увидел волчицу. Он почему-то сразу понял, что это волчица. Дочь трактирщика.

Она была еще молода — почти волчонок — но зубы ее были так же остры, и укус так же опасен, как у взрослого оборотня. Волчица пригнулась, и припадая, стала подбираться к Вовану.

Вован беспомощно огляделся. Спасительная серебряная ложка находилась слишком далеко. Вовану за ней не успеть. Волчица достанет его одним прыжком.

И как всегда в минуту смертельной опасности в Воване проснулся инстинкт зверя. Этот древний инстинкт не раз выручал Вована, и в подобных ситуациях был несравненно полезнее, чем многобалльный интеллект очкарика-профессора.

В течение сотой доли секунды инстинкт подсказал Вовану верное решение.

Вован сбросил свой модный бархатный кафтан и швырнул его в морду волчице. На мгновение зверь потерял ориентацию, запутавшись в кафтане, и этого мгновения Вовану хватило, чтобы перемахнуть через перила и взлететь по лестнице на второй этаж.

Еще мгновение — и Вован был в своей комнате. Щелкнул замок.

За дверью бесновалась волчица. Вован слышал ее яростный вой. Хлипкая дверь дрожала под могучими ударами.

Вован сразу понял, что долго ему не продержаться. Он бросился к окну.

Перед его глазами открылась жуткая картина.

Со всех сторон на площадь стекались волки. Тут были старые матерые звери, шкура которых играла в лунном свете благородным серебром, и молодые волки, и совсем юные волчата.

Площадь стремительно заполнялась волками. Вдруг старый волк, сидящий на возвышении, поднял морду к небу и завыл.

Тотчас его вой подхватили другие. Тысячи волков, задрав морды к полной, ослепительно яркой луне, оглашали площадь жутким воем. Чудовищный звук волной прокатился по площади, многократно отражаясь от стен.