Полужизни

Ханна Софи

А в планах этих значилась не только помолвка, но и массированное очковтирательство. Зачем только Саймон затеял эту вечеринку, совершенно ведь не в его духе! Неужели решил пропиарить их отношения? Получается, что так, но стоило спросить его об этом, проблеял невнятное: «Разве не так полагается?»

И дело тут вовсе не в желании угодить матери. Кэтлин Уотерхаус по пабам не разгуливает, единственное публичное место, которое она посещает, – дом престарелых, где работает на полставки. Саймон больше недели уговаривал мать и добился согласия с оговоркой, что она посидит с гостями лишь час. Неужели и вправду уйдет в девять и ни минутой позже? Сильно напудренная Кэтлин явилась ровно в восемь с мужем Майклом под руку: «Сынок,

надеюсь, мы не первые?» Саймон с Чарли шумно радовались их приходу, но ответной радости не наблюдалось. О подарке Кэтлин не позаботилась, а вместо дежурного «поздравляю» сказала Чарли: «Милочка, ты в курсе, что мы только на час? Саймон предупредил? Не люблю пьяные компании и шумные сборища». На столике у входа красовалась батарея бутылок и пивных банок. Глаза Кэтлин расширились от ужаса, и Чарли подумала: «Неужели я добровольно связываю себя брачными узами с сыном воинствующей трезвенницы?»

Оставив наконец бутылку в покое, Чарли повернула голову и увидела что-то блестящее. Серебристая лодочка на шпильке такой высоты, что бледная стопа изгибается под немыслимым углом, плавно переходя в шоколадную от автозагара лодыжку. Стейси, жена детектива Колина Селлерса, игриво толкнула Чарли бедром, и та чуть не потеряла равновесие. «Прячешься, принцесса-невеста? – не спросила, а пропела Стейси. – Мы с Колином такой подарочек вам принесли – закачаешься!»

Чарли нисколько в этом не сомневалась. Свою машину Стейси украшала стикерами с надписями вроде: «Если хочешь – не молчи, посигналь, намекни». Иными словами, вкус у нее был более чем посредственный, причем во всем, даже в выборе мужа. Уже много лет Колин Селлерс кувыркался в постели с певичкой Сьюки Китсон, и об этом знали все, кроме тупой как пробка Стейси.

Лишь когда Стейси отстала, Чарли вынырнула из-под стола и взглянула на часы. Без четверти девять – до ухода родителей Саймона пятнадцать минут. Если Кэтлин сдержит слово, можно будет включить музыку на нормальную громкость, а пока слова песни «Капли сочувствия» едва слышались. Убавить громкость попросила Кэтлин, заявив, что этого кошмара не вынести.

Чарли покрутила головой, пытаясь за силуэтами гостей разглядеть будущую свекровь. «Будущая свекровь, о господи!» Но следующая мысль оказалась еще ужаснее – даже слезы на глаза навернулись. «Не будет этого! Саймон не захочет на мне жениться, в самый последний момент передумает!»

«Может, и к лучшему, если передумает?» – далеко не в первый раз спросила себя Чарли. Неужели она хочет, чтобы Саймон, запутавшись в собственной глупости и неопытности, связал себя узами брака, который нужен ей, но не ему? Чарли сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Хватит нелепых терзаний! Ведь это нелепость, самая настоящая нелепость! Ума у Саймона не отнимешь. Умные люди не предлагают пожениться, да еще так настойчиво, если сами этого не хотят, верно? «Неужели я такая же идиотка, как Стейси?» – с горечью подумала Чарли.

Разноуровневым потолком банкетный зал напоминал сауну, но, увы, запущенную – об этом кричали и обои горчичного цвета в ромбик, и подъемные окна с грязными стеклами и облупленными рамами. Другими словами, владельцы «Солодовой лопаты» вкладывали средства исключительно в наружную отделку. «Очки втирать бесполезно», – решила Чарли, поднимая бокал в шутливом тосте, и огляделась по сторонам в поисках персонала, чтобы отключили отопление.

Саймон у окна разговаривал с Крисом Гиббсом и его женой Дебби. Перехватить его взгляд не получилось. А если попробовать телепатию и мысленно телеграфировать ему слово «речь»? Не вышло. Тогда, может, «родители»? Где Кэтлин и Майкл? Чарли с раздражением поняла, что беспокоится о родителях Саймона больше, чем он сам. Пусть бы они общались с кем-нибудь приличным! Идеальные кандидаты – инспектор Пруст и его жена Лиззи. Впрочем, Пруст хоть и трезвенник, но способен запросто выдать оскорбительную колкость.

Вот если он, по своему обыкновению, станет лишь кивать и поддакивать Лиззи, то все в порядке.

Чарли очень нравилась жена инспектора. Среднего роста, хрупкая, с белым ежиком волос – кто скажет, что Лиззи уже под шестьдесят? Ни капли надменности или высокомерия, лишь спокойствие и уверенность в себе; она умела приспосабливаться к любым обстоятельствам и буквально излучала доброжелательность. Чарли мучилась угрызениями совести, ведь это она придумала Лиззи прозвище – Снежная баба. Пруст, конечно, холодный мизантроп, но его жена тут при чем? Тем более кто, кроме Лиззи, способен растопить его ледяное сердце?

Джайлс и Лиззи Пруст стояли у буфетной стойки и болтали с Колином Селлерсом. Судя по красному, покрытому испариной лицу, Селлерс уже как следует набрался, хотя Пруста это не возмущало. Впрочем, Снеговик вообще скуп на эмоции, и присутствие краснолицего пропойцы абсолютно ничего не изменило. В памяти Чарли встрепенулась смутная тревога. Что такое? При чем тут Селлерс? Ах да... та женщина, назвавшаяся Рут Басси... Чарли спросила, не Колин Селлерс ли подбил ее рассказать нелепицу про дружка, якобы убившего женщину, которая живет себе припеваючи. Вчера Чарли допускала, что это дурацкая шутка и раскроется на сегодняшней вечеринке...

О той женщине, как бы ее ни звали, думать совершенно не хотелось. На вид – воплощение невинности: золотистые локоны до середины спины, вытертые джинсы и романтическая блузка с цветочной вышивкой, тошнотворно женственные туфли с лентой вокруг лодыжек. Ни колготок, ни носков – разумеется, ее трясло от холода. А вдруг... Вдруг все это было просчитано? И умоляющие глаза, и беспомощные жесты... Чарли почти поверила в байку, но потом в кармане куртки, забытой Рут на стуле, обнаружила газетную вырезку с собственной фотографией. Тогда Чарли даже замутило, пришлось сесть и закрыть глаза, а ночью долго не удавалось заснуть: какие только мысли не лезли в голову! Неудивительно, что вечеринка вызывала одно лишь раздражение.

За спиной раздался знакомый смех. Чарли обернулась. Неужели папа и мама общаются с родителями Саймона? Этого еще не хватало! Но дело обстояло именно так: Кэтлин и Майкл Уотерхаус жались к стене и храбро противостояли атаке в виде анекдотов Говарда Зэйлера, отца Чарли, и неестественно громкого хохота ее матери, Линды. Улыбаться Уотерхаусы и не думали.

Сил нет на это смотреть! Схватив бокал с шампанским, Чарли стала пробираться к двери. Маршрут эвакуации, иначе не скажешь! Уже на пороге она обернулась и перехватила взгляд Саймона. Тот быстро отвел глаза и кивнул Дебби Гиббс. Убранные в пучок волосы, длинное черное платье с воротником-стойкой, вроде бы обтягивающее, но не вульгарное, – Дебби казалась воплощением элегантности. «Спасибо за праздник, мать твою!» – прошипела Чарли и бросилась по лестнице крыльца, облив брюки шампанским. Конечно, гости пришли к ним с Саймоном, а не к владельцам «Солодовой лопаты», и их нужно развлекать, но разве трудно подарить хоть одну улыбку? Неужели Саймон думает, что показных поцелуев с объятиями вполне достаточно? Может, добрым католикам запрещено улыбаться?

Чарли с удовольствием окунулась в прохладу сумерек и присела на парапет. «Как хорошо!» – подумала она, хотя прекрасно понимала, что скоро замерзнет, закурила и услышала шаги. Кейт Комботекра! Ее муж Сэм – за вежливость и стремление угождать Селлерс и Гиббс звали его Степфордским мужем или попросту Степфордом – занял место Чарли в уголовной полиции и стал новым боссом Саймона. Так же, как Дебби Гиббс и Стейси Селлерс, Кейт пришла, что называется, при полном параде. Блестящее платье с открытыми плечами цветом напоминало Средиземное море в лучах полуденного солнца, ласково облегало полную фигуру Кейт и колыхалось в такт каждому движению, а золотистая шаль и золотистые лодочки прекрасно подчеркивали его необычный цвет.