Поляки и литовцы в армии Наполеона
Шрифт:
«Новый театр войны открылся передо мною; мне суждено было увидеть эту древнюю страну анархии и свободы; поляки ждали моего прибытия, чтобы присоединиться ко мне. Кто знает историю средних веков, тот поймет, какие необъятные выгоды мог я извлечь из Польши; но, чтобы в одно время сделать из нее оплот против России и уравновесить могущество Австрии, надобно было восстановить ее вполне. Только продолжительной и весьма счастливой войной мог я этого достигнуть: мои министры не соглашались, что наступило для этого благоприятное время; Талейран, дряхлый и устаревший, вздыхал о своих парижских палатах, и вовсе не желал зимней прогулки в Польшу; он был против войны; но Маре соглашался со мною, видя
Внезапно возникшая надежда окончить дело с Пруссией миром, кардинально меняет планы Наполеона насчет поляков; многолетние надежды преданных союзников с легкостью перечеркиваются:
«Мои приказания были уже готовы, когда записка, поданная мне одним из приближенных ко мне генералов, поколебала мое намерение. Он мне представил самыми живыми красками выгоды заключения союза с Пруссией, которую простить было бы великодушно, и которую можно бы было увеличить всеми польскими землями, присоединенными в последнее время, сохранив этим землям их народность: это было средство получить перевес, которого требовала моя политика и получить его, не подвергая себя превратностям бесконечной войны с Пруссией, Россией и Австрией».
Наполеон вовсе не собирался сражаться с тремя сильнейшими европейскими державами ради того, чтобы создать Польшу. Он готов вернуть Пруссии польские земли и лицемерно доказывает, что этот акт представляет «выгоду для поляков, от слияния их с образованным и промышленным народом».
Предательства поляков не свершилось только потому, что на помощь к прусскому королю спешила русская армия, и прусаки предпочли сразиться с Наполеоном, да и французский император грезил о новых победах над старым врагом. Итак, война вновь разгорелась, а вместе с ее продолжением возросли надежды поляков.
Вечером по приезду в Варшаву Наполеон принял официальную депутацию от польских властей и тех, кто пользовался влиянием в крае. Вся Варшава с нетерпением ждала окончания этой встречи. Депутаты вышли от Наполеона озадаченными, удивленными, разочарованными, но отнюдь не восхищенными. Среди тем, предложенных Наполеоном на встрече, большинство не касалось судьбы Польши. Лишь настойчивее и громче других из уст императора прозвучала фраза, обращенная к полякам:
– Самоотвержение, жертвы, кровь – неизбежны! Без этого вы никогда ничего не достигнете.
«Но в этом потоке слов у него не вырвалось ни одного, которое можно было бы принять за обещание, – разочаровалась вместе с прочими поляками графиня Потоцкая. – Даже самые благоразумные вернулись с этой аудиенции недовольные, но с твердым решением сделать все, что подскажут им честь и любовь к родине.
Не медля ни минуты, все занялись военными делами: набором солдат и пр. Жертвовали все по мере возможности, а то немногое, что оставляли себе, французы не стеснялись брать силой.
Хотя Наполеон и упомянул о недостатке усердия польских вельмож, все же я утверждаю, что ни в одной стране не принесено было с такой готовностью столько жертв, как у нас.
Редкий день не приносил известия о каком-нибудь добровольном приношении. Когда оказался недостаток в деньгах, мы послали всю нашу серебряную посуду на монетный двор».
Наполеон, долгие годы использовавший мужественных польских воинов, стал холоден с поляками, когда вступил на их землю. Причина была и в том, что пришел час решать судьбу польских земель,
«Несмотря на благородный порыв, произведенный мною в Познани и в Варшаве, поляки не оправдали вполне моих ожиданий. Характер этого народа пылкий, рыцарский, легкомысленный: у них все делается по увлечению, ничего по системе. Их восторг силен; но они не умеют ни направить, ни продлить его. Те, которые последовали за моими знаменами, показали чудеса храбрости и преданности. Я плачу им здесь долг моей благодарности; но как нация, Польша могла более сделать. Это произошло не от людей, но от обстоятельств. Если бы Польша имела более сильный и более многочисленный средний класс, то она бы восстала за нас в массе. Может быть, если бы дали полякам другой план и систему, и опору более твердую, нежели саксонский дом, то они со временем успели бы сохранить самостоятельность и независимость своего отечества. – После многочисленных обвинений в адрес поляков, Наполеон наконец-то отыскивает собственную вину за эту неразрешимую ситуацию (как истинно великий человек, он способен признать и собственные ошибки). – Не в моем духе было делать вещи вполовину; но я так действовал в Польше, и впоследствии раскаялся. Впрочем, в моем политическом положении едва ли можно было поступить иначе».
По знаменитому Тильзитскому миру (1807 г.) герцогство Варшавское, образованное из польских территорий, находившихся во владении Пруссии, было передано Саксонии. Правитель последней, возведенный Наполеоном в ранг короля, сумел стать другом и союзником Франции в нужный момент – в общем, вовремя понравиться человеку, который занимался перекройкой политической карты Европы. По словам графини Потоцкой, «мы принадлежали саксонскому королю, которому Наполеон отдал нас или, вернее, присоединил, не зная, что делать с Великим герцогством Варшавским, которое он создал мимоходом, предоставив теперь времени и обстоятельствам его расширение».
Все, что происходило и существовало в этом мире, Наполеон стремился охватить своим взором; герцогство Варшавское отнюдь не являлось исключением. «Правление, дарованное нам Наполеоном, своей формой напоминало внутренний распорядок рейнских государств и сосредоточивалось в руках семи министров, составлявших совет во главе с председателем. Эта гептархия, отличаясь па первый взгляд национальным оттенком, на самом деле была всецело подчинена влиянию французского резидента, который являлся для края настоящим проконсулом с властью, почти не ограниченной. Правда, в особо исключительных случаях дозволялось обращаться с просьбой к самому императору через посредство статс-секретаря, состоявшего при короле и ведавшего исключительно делами великого герцогства».
Между тем, Наполеон собирался и далее использовать поляков в своей политике и в войне со всем миром, а поляки не утратили надежды вернуть собственную государственность.
Чтобы не дать угаснуть польской мечте, Наполеон, великодушно присоединял к герцогству Варшавскому территории, которые отбирал у прежних расхитителей польских земель – Австрии и Пруссии. Подобная щедрость испортила добрые отношения французского императора с русским, и в конечном итоге привела обе державы к 1812 г. Дело было так: в очередной войне Наполеона с Австрией в 1809 г. Россия теперь уже в качестве союзницы Франции выставила 30-тысячную армию. Сражались русские весьма неохотно, чем и заслужили недовольство Наполеона.