Поляна, 2013 № 02 (4), май
Шрифт:
А высотку эту потом все-таки взорвали…
Капитан Рыков вытер руками сальные губы, стряхнул крошки с колен…
За окном проплывали грязные пустыри, бетонные сваи, брошенные полуразрушенные дома. Поезд подходил к Грозному…
Полет
У вокзала ждали подрыва; составы регулярно шли под откос. Но на сей раз обошлось…
Дальше вертолетом. Внутрь железного пинала с винтом набилось человек десять новичков — сонных, опухших, молчаливых.
— Менты? —
— Опера, — отозвался Казаков.
— Ага! — кивнул летчик. — Кому-то в голову пришла светлая мысль наладить в горах розыскную работу — так, ребята?
«Вертушка» взревела, качнулась, задрала хвост и понеслась, бешено кренясь на виражах. Казаков перекатывался от одного борта к другому, как мыло в корыте, порой различая каждый камушек на мелькавшем в иллюминаторе горном кряже…
Внезапно болтанка прекратилась, корыто еще раз качнуло и стукнуло о землю. С позеленевшими лицами вывалились на белый свет потрепанные бойцы.
Двое летчиков уже курили возле машины.
— Нормально долетели», — усмехнулся один.
— Даже странно, — кивнул другой.
«Как же они обычно летают?» — думал Казаков, заходя под бетонные своды укрепления.
Трое суток опера допивали оставшуюся водку. Ночами по бетонной крыше щелкали пули, словно это мальчишки, сидя на окрестных деревьях, кидались камушками. В ответ с грохотом огрызалась в сторону гор артиллерия. Снаряды проносились над казармой и рвались вдалеке.
На четвертый день Казакова уже видели на плацу. Страх притупился. Могучий Кавказ, далекий, невидимый из Москвы, теперь был повсюду, нависал над головой, заслоняя небо и свет, грозя величественно, страшно и красиво.
Обстрел
Обстрел начался внезапно. Первая мина ухнула на плацу. За ней, взбивая бетонную крошку, посыпались еще и еще. Воздух наполнился пороховой гарью. Бойцы нырнули в укрытия.
На плацу остался лежать кто-то из контрактников — он подтянул ноги к животу, перевернулся на левый бок и замер.
— Эй!.. — крикнул Казаков. — Живой?..
— Судьба… Теперь жди пока стихнет… А может, сам выползет… — проворчал прапорщик Баранов, хмурый мужик лет сорока, начхоз укрепрайона. Он сидел на шершавой цементной стяжке рядом с Казаковым и курил, тряся пальцами.
— Он же ранен!..
— Сиди, дура… Что ж теперь делать?..
Били из двух или трех стволов, часто и кучно. Чуть только стихло, Казаков рванулся на плац.
— Стой! — Баранов ухватил его за штанину и потянул вниз. — Сейчас опять начнут. Хитрые… И точно — две мины разорвались возле неподвижно лежащего бойца.
— Готово дело… Жаль парня… Хана «контрабасу», лопнули струны… Дите у
Казаков присел рядом с Барановым. «Вот так, — подумал он, — родился, женился и теперь умер, и ничего не осталось после него… Так и каждый: живет, умирает, и все, что остается от него — это потомство… А что станется после меня? Ничего… Может, кто и будет вспоминать, и то недолго, а там… будто меня и не было вовсе…».
— Дай телефон! — закричал он, повернувшись к Баранову.
— Зачем тебе?
— Дай, говорю!
Баранов протянул трубку. Казаков схватил ее и, тыча непослушным пальцем, набрал номер.
— Алло… А, черт! Сигнала нет!.. Алло!.. Что у тебя за труба?!
— Она здесь не берет, бетону сколько… на плац вылезать надо… — проворчал Баранов.
— Алло, алло, Катя… Слышишь меня?.. Что? Я спрашиваю: слышишь меня? Ничего не понимаю… Ладно… Слушай, Катя, ты должна родить мне ребенка, слышишь? Да!.. Скоро приеду… Что? Не слышишь? Да, это я… Да, все нормально. Алло! Тьфу ты, черт!..
— Жена? — спросил Баранов. — Понятно… А у меня вот нет жены. Как-то не сложилось…
— Вернешься, женишься.
— Не хочу.
— Ну, как хочешь… — Казаков набрал другой номер. — Алло! Светланчик, алло… Это я! Я! Что? Не слышно? Я это! Да! Сейчас слышно? Светланчик, я хочу ребенка! Что? Не слышишь?.. А, черт! Что ж это такое! Первый раз в жизни захотел ребенка, и то не славу Богу…
Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался, над частью прошли боевые вертолеты. Вдали громыхнули разрывы…
— Архангелы прилетели. — Баранов поднялся с пола, отряхивая мундир. — Трубу давай, батарею посадишь… Или еще кому звонить будешь? Теперь вон с плаца звони — точно дозвонишься… Меня вон тоже раз батя женить хотел… на дочке банкира одного… А я с гонором, не хочу и все, и в Магадан махнул, в стройбат, только меня и видали…
— Ну и зря… Был бы сейчас банкиром. Не сидел бы тут, а на Мерсе рассекал по проспектам…
— А оно мне надо? — усмехнулся Баранов. — Меня там в Мерсе «чехи» грохнут быстрее, чем здесь в блиндаже… Ну так что, звонить будешь? Казаков поморщился.
— Водка есть?
— Найдем, — Баранов понимающе подмигнул. — Пошли…
Тем временем убитого клали на носилки — лицо его было обезображено, перебитая кисть болталась в рукаве… весь он походил на жестоко изломанную восковую куклу, выпачканную бурой краской…
Наши не наши
Прикрыв дверь, Баранов выудил из бушлата бутылку водки.
— Ты срочную где служил? — спросил он по-свойски, разливая водку по стаканам. — Под Москвой…