Поляна, 2013 № 04 (6), ноябрь
Шрифт:
Мам! Мама! Слышишь меня? Спи с миром — не выросли мы ворами.
Участковый Жиганов
С некоторых пор детскую беседку заняли воры — Суя, Перепуля, Барон и Мирок. Говорят, их Берия выпустил из тюрьмы. Вокруг — шустрит ребятня помельче. Мирок — самый уважаемый. Он автомобили крадет. Живет, кстати, в одном подъезде с моим дружком еще по детскому саду Мишкой К. В последнее время Мишка прямо влюбился в него. От бандитской беседки не отходит, когда со мной
Однажды Мирок приехал во двор на угнанной полуторке. Когда он отвалил борт, мы увидели в кузове три мотоцикла. Они беззащитно лежали на боку, как краденные бараны. По рыжим подзаборьям и заплеванным подворотням пошла гулять великая Миркова слава.
Если правду сказать, мне тоже немного нравились наши блатные. Такие татуировочки у них и вообще. Мы с Аркашкой тоже решили обязательно сделать себе по наколке. Ну, такие не очень большие, лучше всего одну какую-нибудь букву с точкой. Вообще-то я хотел наколоть якорь, но боялся, что его сразу заметят. А небольшую букву можно. Пусть гадают, в кого ты влюблен.
— Не выйдет, — сказал Аркашка, — сегодня ее так зовут, а завтра…
— А я не собираюсь ей изменять.
— В жизни всякое бывает, — вглядываясь в дали будущего, мудро сказал друг…
Над шестерками своими блатные иногда зло и жестоко шутили, а прочую дворовую мелюзгу никогда и пальцем не трогали. Однажды у нашего участкового украли они его пестоль. И так незаметно, что он и не рюхнулся. Он после напился, пришел во двор — плачет, слезы прям текут.
— Ребят, отдайте пестоль! Христом-Богом молю. Меня ж посодють.
— А ты в кобуре смотрел? — издевательски спросил кто-то.
— Смотрел, — понуро сказал он.
— А ты еще посмотри, может в первый раз как-нибудь случайно не заметил?
— Да вот же кобура, — расстегнул он кобуру.
— А ты разве в кобуре-то пестоль носил? — спросил другой.
— А что же? Конечно, пестоль.
— А я думал, тебе баба туда бутерброды дожит. — Шестерки подхалимски заржали.
— Ну зачем? В кобуре пестоль был, — сказал участковый Жиганов и стал совать им в нос пустую кобуру. — Вот в этой кобуре.
— Да пошел ты отседа, дядя, покеда хоть кобура-то целая, а то надоешь — нос откусим.
Но тут Жиганов брык перед ними на колени и говорит:
— Я же понимаю, вы все ребята хорошие и не со зла, да мне и не надо сейчас-то, я и с кобурой пока похожу. А вот вы к вечеру, когда уж темно будет, подбросьте его в окно домоуправления. Предупреждаю, — вдруг вернулся он к командному тону, — окно будет специально открыто. — Видно он забыл, что смешно командовать, стоя на коленях.
Ребята засвистали и пошли в разные стороны.
— Стойте! Стойте! Христом-Богом молю.
Блатные остановились.
— Окошко, я говорю, в домоуправлении
— А ты чего, дядя, к Толику Кривому прие…ыавешься? — говорят ему блатные.
— Дак он, это… Пьяный тут и-шел…
— А ты, счас, какой? Тверезый, что ли? — заржали они.
— А Мирку ты забыл уже чем угрожал?
— Все похерю, вот ей-богу! Мухи не обижу.
— Ничего не обещаем, — говорят. — Если будешь шелковый, все может быть. Может, и сегодня вечером, а может… в субботу утром, — тут опять громко заржали шестерки — особенно чуткие к тем формам мелкоуголовного юмора, что связаны с унижением личности.
— Не. Только не в субботу. Мне же сегодня оружие сдавать. Не погубите, — он все это время стоял перед ними на коленях, не жалея своих темносиних форменных галифе.
— Дак приноси сюда бумагу на Мирка и при нас здеся похерь.
— Счас прям? — он поднялся с коленей, угодливо и пришибленно глядя на своих повелителей. — Ну я тогда побежал? — искательно испросил он разрешения, отряхивая коленки от белесоватой пыли.
— Дуй, дядя, за бумагой! — дурашливо сказал один.
— Представь, что у тебя фитиль в ж…, — добавил другой.
— Гляди, штанов не обмочи, — сказал третий.
— Хорошие же все ребята, — говорил Жиганов, убегая мелкой побежкой.
Мне его совсем не было жалко. Змей он. Как-то зимой поймал меня во дворе дома З-б. Я сидел на доске объявлений и шпингалетом баловался. Я-то и не заметил, что сижу на доске объявлений, потому что она совсем утонула в здоровенном сугробе.
— Ты, мальчик, чей будешь? — сладко спросил он. — Это у тебя что?
— Затвор ружейный.
— Дай мне посмотреть.
Только я ему дал, он хвать меня за руку, сволок с доски и отвел в домоуправление, где тетя Шура-паспортистка работает, мама одной девчонки, Вальки Симутенко. Может быть, себе «В» наколоть? Или еще лучше — В. С. Ну, ладно. Составил на меня протокол и за матерью послал.
— Сынок ваш? Да-а-а, не порадовал. У него, Зоя Никаноровна, нехорошие наклонности. Вот, отобрал у него, как вы думаете что? Вы думаете — это оконный шпингалет? А он думает, что это затвор от винтовки. Вот она наклонность, значит, к огнестрельному оружию. Так не долго и…
— Что не долго? — грозно спросила мама.
— Не, я так, — он прошелся по домоуправлению, заложив руки за спину.
— И потом — сидел на доске объявлений. Мог валенками разбить стекло. (Во врет, гад! Никакого там стекла не было.) Как вам это понравится? Я вас, конечно, уважаю, но вам надо обратить внимание на этого шкета. Иначе — поставим на учет.