Поляна №3 (5), август 2013
Шрифт:
Важно заметить, что приведенная только что цитата из Писания снабжена в Евангелии от Луки своего рода корректирующим разъяснением: «… когда зван будешь <на брак>, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: друг! пересядь выше ; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою, ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 14:10–11). Наша «избранная» героиня, «первая в достоинстве между тварей», как раз возвышает – взгромождает — себя сама (в ранней редакции «возвышение» было обозначено напрямую: «На дерево повыше взгромоздясь») и в результате
Прежде чем совершить подобное «проникновение» в потаенный уголок сердца несостоявшейся царь-птицы, надо сделать одно немаловажное замечание относительно многострадального глагола, использованного Крыловым для обозначения состояния собравшейся позавтракать героини, – позадумаласъ. Современному читателю его семантика может показаться совершенно прозрачной, наиболее искушенный, пожалуй, отметит налет разговорности (если не просторечности) или легкий привкус архаичности – редко кто использует его в наши дни [39] . И до такой степени редко, что и в печати, и в устном исполнении его постоянно заменяют более привычным – призадумалась. Более того, составитель «Словаря басен Крылова» ничтоже сумняшеся толкует интересующую нас лексему как ‘задуматься немного, призадуматься ’ [40] , уравнивая семантику двух разных глаголов и превращая их в синонимы, а тем самым фактически узаконивает подмену одного другим.
А делать этого ни в коем случае нельзя. И не только потому, что волю автора надо уважать, так сказать, из элементарной вежливости, но и потому, что речь идет о поэтическом тексте. Современник Крылова английский поэт С. Т. Кольридж как-то поделился своими «домашними определениями» поэзии и прозы, под которыми подпишется любой одержимый высокой страстью «для звуков жизни не щадить»: «Проза – слова в наилучшем порядке; поэзия – лучшие слова в лучшем порядке » [41] . Русский народ выразил сущность поэтического искусства короче и, пожалуй, не менее точно пословицей из песни слова не выкинешь. Руководствуясь этими соображениями, присмотримся к выбранному Крыловым глаголу.
Для начала необходимо отметить весьма выразительную фонетическую перекличку ПОЗА втракать – ПОЗА думалась [42] . Процессы приема пищи и мышления, таким образом, парадоксально сближены – по крайней мере последний оказывается едва ли не следствием первого!.. Тут невольно вспоминается знаменитый монолог Павла Афанасьевича Фамусова, открывающий II действие «Горя от ума»:
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй – ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Обращает на себя внимание тот факт, что философствование, вызванное гастрономическим воспоминанием (о форелях Прасковьи Федоровны), производит на Фамусова эффект, сходный с тем, что испытала Ворона, наслушавшаяся Лисицыных комплиментов, – головокружение! Но это к слову… Вернемся к предмету нашего обсуждения – глаголу позадумаласъ. Прозрачность его семантики, о которой я говорил выше, обманчива и отнюдь не сводима к указанному Р. С. Кимягаровой значению. Приставка по- придает глаголу значение начала действия, причем интенсивного, длительного, протяженного во времени, тогда как семантика префикса при- сообщает оттенок незавершенности, так сказать, «половинчатости» и кратковременности действия. По крайней мере именно так трактовали глагол призадуматься составители
Итак, наша героиня задумалась не только надолго – в течение этой задумчивости Лисица учуяла, затем увидела сыр, подошла к дереву и приняла решение, как действовать! Но в таком случае – если бы Крылову в первую очередь было важно подчеркнуть длительность паузы – почему бы не использовать соответствующий глагол, например, позамешкалась, да чуть (вдруг) замешкалась (помедлила), слегка замешкалась и т. п.? Замена вполне соответствует ритмическому рисунку. Более того, вольный ямб позволяет вообще обойтись без этого полустишия и тем самым прибавить динамики в сюжет:
Позавтракать-было совсем уж собралась,
А сыр во рту держала.
И будто бы вообще ничего не изменилось! Но это, конечно, не так. Крылову нужна не просто Ворона или медлительная, вялая, нерасторопная Ворона, но Ворона задумавшаяся. К слову сказать, у нашего баснописца всего два «задумчивых» героя – помимо Вороны, это еще Котенок из басни «Котенок и Скворец» (1825), о котором рассказывается:
Вот как-то был в столе Котенок обделен.
Бедняжку голод мучит.
Задумчив бродит он, скучаючи постом;
Поводит ласково хвостом
И жалобно мяучит.
Как видим, задумчивость Котенка сопряжена с довольно-таки неприятными, даже мучительными ощущениями. А может, не только сопряжена ? Заглянем в Академический Словарь – все-таки с момента появления на свет «Вороны и Лисицы» прошло с лишком два века, язык в течение столь длительного срока претерпел серьезные изменения, которые могли коснуться и глагола задуматься//задумываться…
Вот толкования – признаюсь, неожиданные – интересующего нас глагола и производных от него лексем:
ЗАДУМЫВАЮСЬ
1) услышав о чем-нибудь неприятном в смущение прихожу, безпокоюсь мыслями;
2) подвержен бываю задумчивости, страдаю задумчивостию [44] .
ЗАДУМЧИВЫЙ
1) тот, которой задумывается; подверженный задумчивости;
2) печальный, в печали находящийся [45] .
ЗАДУМЧИВО задумавшись, смущенно, печально, или углубись в размышление [46] .
ЗАДУМЧИВОСТЬ склонность безпрестанно помнить, мыслить о печали своей, заниматься одним только тем предметом, который дух наш терзает и ничем оскорбительных воображений не разбивает; от котораго горестнаго чувство вания и самая жизнь делается несносною [47] .
Что касается «горестнаго чувствования» Котенка, то тут все понятно: его дух терзаем «одним только предметом» – голодом, оттого он и «жалобно мяучит», и «задумчив бродит». Но ведь Ворона-то, по нашему предположению, сыта! Отчего же она смущена, беспокойна, печальна, горюет – словом, отчего самая жизнь сделалась для нее несносною [48] ? С чего бы ей так загрустить – ведь «хлеб насущный», т. е. сыр получила? Уж не в ничтожности ли Божьего дара (С. А. Фомичев) корень зла? Сомнительно: дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят, да и кому судить о справедливости Провидения? В чем же тогда дело? Думаю, ответ на вопрос следует искать в тексте басни. Вспомним: Крылов показывает Ворону в двух четко противопоставленных состояниях – грусти («позадумалась») и радости («от радости в зобу дыханье сперло») [49] . Радость заместила печаль! Ну, а радость, как известно, вызвали «приветливы Лисицыны слова» [50] , попавшие точнехонько в тот самый уголок сердца, о чем и предупреждал баснописец. Не бестолковость, а гордыня и тщеславие – причина того, что Ворона сначала лишилась разума, а затем и своего завтрака!