Поляна №3 (5), август 2013
Шрифт:
Пора было вставать по своим делам. Как он ни осторожничал, вылезая из бочко-лодки, Черныш все же выскочил. Отбежал в сторонку и стал за человеком наблюдать.
– Не убегай, Черныш. Учись. Смотри, как люди живут!
Сашка был рад этому любопытному щенку. Ему не хватало Таймыра, с которым он привык разговаривать, как с младшим братом. Гарт быстренько сдернул плащ со сложенной конвертиком оленьей шкуры, накинул его на плечи и занялся кострами. Дальний совсем потух, над ближним, прикрытым обгорелыми досками, чуть вился белесый пар. Снова разжег костры, и поставил на ближний кастрюлю с олениной.
Черныш появился
Затем резко подпрыгнул и ударил обеими передними лапками по мху. Из-под лап выскочил лемминг и бросился по лемминговой дорожке наутек.
Песец в два прыжка настиг лемминга, но схватить его не успел. Мышь круто развернулась, села на задние лапки, упираясь в утоптанную дорожку куцым хвостиком, и резко засвистела, ощерив острые желтые резцы. Песец несколько мгновений смотрел на мышь сверху, и так и сяк наклоняя голову. Потом вдруг мгновенным движением схватил лемминга передними зубами за шиворот и подбросил кверху. Мышь закувыркалась в воздухе, песец опять с чрезвьиайной быстротой ухватил ее резцами, с треском раскусил голову и проглотил.
– Ловок! – заметил Гарт. – Но зачем такая долгая прелюдия и сложные пируэты? Не проще ли догнать и тут же, без долгих разговоров, съесть?
– Вау! (Ты же видел, как они чувствуют дистанцию. Тут же разворачиваются и готовы вцепиться тебе в губу! А кусаются пребольно!)
– Леммингу сверху еще удобней кусаться!
– Вау! (Нисколько! У него от кульбитов в голове пертурбация: не сообразит, где верх, где низ. Тут уж не зевай – голову ему прокуси. А то в язык вцепится. Больно – ужас как!)
– Какие ты слова знаешь интересные… Где учился-то?
– Вау! (Мама с папой учили и на примере показывали. А вы, люди, разве не таким способом мышей едите?)
– Признаюсь по секрету: мы вообще мышей не едим!
– Вау! (Это почему же? Вкуснее жирного мыши́ нет ничего на свете!)
– Н-ну… видишь ли… у нас несколько иное представление о том, что вкусно и что нет.
– Вау! (Уже заметил. Нет, чтобы мясо сырым съесть, вы его сначала нагреваете, а когда оно всякий вкус потеряет и станет как тряпка, тогда едите. Непонятно все это, не по-нашему.)
– Уважаемый Черныш! Я постараюсь донести до своего народа все способы охоты и манеру жизни твоего народа. А пока держи кусок сырого мяса. И спасибо за урок!
А тут и дождь перестал. Сквозь разрывы в облаках стало видно синеву.
Боже мой, какая радость!
Какая это радость – синее небо!
Даже клочок синего неба – какая это радость!
Нельзя жить без неба. Глаза сами вверх тянутся. За ними душа.
Небо – это вечное утро. Кто, глядя на небо, не вспомнил детство свое?
Далекие предки Гарта, первые охотники, наверное, так думали:
«Вон там облака. За облаками – вечная синева.
А за синевой – тоже все на крови?
На боли, на горечи стоит»?
Черныш уже без страха забрался под крышу и принялся с увлечением грызть кость. А Сашка почувствовал прилив силы в душе. Опять он хозяин. Опять есть у него домашнее животное, о котором надо заботиться, и которое даст знать о приближении врага. Кстати о врагах: арбалет-то под дождем оставил! Тетива на нем намокла и провисла – не выстрелить! Вот разгильдяй, так разгильдяй! А если «босой» появится, опять
– Хочешь кусочек? – сказал Сашка Александросу с набитым ртом.
– Опять дразнишься? Ты лучше вспомни, какой ветер дул в те три дня, пока ты болел.
– Три? На мой счет – два.
– На мой – три. Ветер вспомнил?
– Как не вспомнить! Южак. И теплынь была – оводы и трясогузки появились.
– Оводы нам ни к чему. Южак – это на полрумба круче к берегу волны ложатся, по-другому ил-песок намывают. И размывают.
– Что-то не врублюсь… при чем тут «размывают»?
– Вот. А обижаешься, когда тебе на позднее зажигание указывают!
– Но-но, полегче! А тупице пальцем покажи!
– Ты на берег давно ходил?
– Вчера. Воду брал, в суп добавить.
– И ничего не заметил?
– Заметил. Лед растаял.
– Глазастый, прям страсть… А подо льдом ты ничего не оставил?
– А-а-а! – кусок застрял у Сашки в горле, – кормилец мой!
– Я думаю, не мешало бы глянуть.
– Спасибо, Сашок, бегу!
22. Карабин
Плотик качался на легкой волне у самого берега. Гарт скинул с ног свои «птичьи перья» и сиганул на влажные бревна. Пара гребков веслом – и вот он камень, за который он ухватился тогда, пропуская над головой волну. А чуть дальше – черная палочка под водой. Ствол. И неотличимое от песка рифленое цевье карабина, укороченной охотничьей винтовки. На глубине меньше метра. Веслом он отодвинул ствол в сторону, и, когда показался плечевой ремень, просунул в петлю конец весла и поднял свое оружие на плотик. И ног не замочил! На берегу Гарт поцеловал карабин в соленое мокрое ложе и прижал его к груди. «Боже мой! Опять я стал полноценным мужчиной, работником великой тундры. Добытчик и охранник мой у меня в руках! Спасибо тебе, Александрос!»
Вынул затвор – все в песке. В стволе ил. Открыл магазин – пять патронов выпали на ладонь. И тут все в грязи, но с каким удовольствием будет он сейчас чистить-блистить своего друга и добытчика!
Грязь из ствола винтовки Гарт осторожно удалил «амелиневой» проволочкой и промыл его кипятком. Смазал изнутри остатками солярки, хоть оно и нельзя – соляркой.
И разобрал, промыл, прочистил.
И положил карабин на камень сушиться.
И патроны рядом. Пять тяжелых желтых патронов.
Затем он занялся делом. Вскипятил морскую воду в кастрюле, окунал в нее нарезанное тонкими ломтями оленье мясо и развешивал сушиться.
И все нет-нет да и глянет на карабин.
И все не верил счастью великому.
И все улыбался, а потом запел.
23. Дела домашние
В этот радостный день Сашка успел поразительно много.
Когда мясо было развешено, он пододвинул вешала поближе к костру так, чтобы дымком протягивало и чтобы чайки не могли ухватить. Вырубил днище из второй бочки и сделал «кастрюлю» по примеру первой, а края вытянул повыше. Получилось ведро. Дужку к нему согнул из найденной ранее на триангуляции железной проволоки.