Поляна №3 (5), август 2013
Шрифт:
40
Кимягарова Р. С ., указ. соч. – С. 517–518.
41
Samuel Taylor Coleridge, «Table Talk»: «I wish our clever young poets would remember my homely definitions of prose and poetry; that is, prose, – words in their best order;poetry, – the best words in their best order » (Мне бы хотелось, чтобы наши умные молодые поэты запомнили мои домашние определения поэзии и прозы, а именно: проза – слова в наилучшем порядке; поэзия – лучшие слова в лучшем порядке. 12 июля 1827).
42
Вот еще пример подобной звуковой игры: « ЛИСа бЛИЗехонько бежала».
43
САР1 Ч. 2, 1790. – С. 793. В САР2 эта словарная статья вошла без
44
САР1 Ч. 2, 1790. – С. 792. Ср.: 1) ‘безпокоиться мыслями о чем-нибудь, тревожиться духом, чувствовать смущение. Услышав неприятную весть, очень задуматься. 2) страдать задумчивостию, быть подвержену задумчивости’ (САР2, ч. 2. 1809. – С. 560). В связи с этим более чем странным выглядит утверждение В. В. Виноградова: «Значения глагола задуматься – задумываться не потерпели очень существенных изменений на протяжении XVIII–XIX вв. Основное значение – „всецело предаться думам, размышлению, погрузиться в думы, мысли" – лишь углубилось в своих признаках, в своем содержании, расширило свои контексты, особенно в романтических стилях художественной речи 20-30-х гг. <…> Кроме того, в глаголе задумываться наметилось еще два оттенка. <…> Задумываться в просторечии стало обозначать „впадать в меланхолию, в душевное расстройство"». (Виноградов В. В. Об основном словарном фонде и его словообразующей роли в истории языка. – Известия АН СССР. ОЛЯ. Т. X. Вып. 3. М., 1951. – С. 229–230; курсив авт. – А. К). Как видим, семантика глагола задуматься – задумываться изменения претерпела, и весьма существенное, а значение ‘впадать в меланхолию, в душевное расстройство’ в CAPj отмечалось как основное.
45
САР1 Ч. 2, 1790. – С. 792. Ср.: 1) в печали находящийся, грустный, печальный; 2) подверженный задумчивости, страждущий задумчивостию (САР2, ч. 2. 1809. – С. 560). Как видим, в САР2 первичное и вторичное значения поменялись местами.
46
САР1. Ч. 2, 1790. – С. 792. Ср.: ‘задумавшись, смущенно, углубясь в размышление’ (САР2, ч. 2. 1809.-С. 560).
47
САР1 Ч. 2, 1790. – С. 792. Ср.: ‘склонность безпрестанно думать, мыслишь о печали своей, заниматься одним только тем предметом, который дух наш терзает, и не разгонять ничем оскорбительных воображений, от чего самая жизнь делается несносною’ (САР2, ч. 2. 1809. – С. 560). Элегия Н. И. Гнедича «Задумчивость» (1809) представляет собой великолепную иллюстрацию к этой словарной статье:
Страшна, о задумчивость, твоя власть над душою,
Уныния мрачного бледная мать!
<…>
Тебя твое мрачное сердце стремит
Туда, где безмолвна обитель скорбящих
Иль где одинокий страдалец грустит.
И т. д.
48
«Грустную» экспрессию задумчивости отчетливо ощущали младшие современники Крылова. Приведу навскидку несколько хрестоматийных примеров. Героиня «свободного романа» «дика, печальна , молчалива» (II: XXV); в следующей строфе задумчивость объявляется ее подругой «от самых колыбельных дней» (II: XXVI). В VIII главе муза является поэту «барышней уездной <…> с печальной думою в очах» (VIII: V).
А вот портрет Онегина:
С душою, полной сожалений ,
И опершися на гранит,
Стоял задумчиво Евгений…
(I: XLVIII)
Задумчивость у Пушкина если и не абсолютно синонимична грусти , то по крайней мере обычно соотнесена с нею. Подтверждения тому, конечно же, можно найти не только в «Онегине» (ср., например,
Еще один пример – лермонтовский «Утес»:
Одиноко
Он стоит, задумался глубоко ,
И тихонько плачет он в пустыне.
49
По сути дела такая же схема – переход от угрюмости к радости – лежит в основе пушкинского «Гробовщика»: «… гробовщик чувствовал с удивлением, что сердце его не радовалось. <…> Адриян Прохоров обыкновенно был угрюм и задумчив …» – «Ой ли! – сказал обрадованный гробовщик».
50
Справедливости ради замечу что обрадованная Ворона в первый раз появилась в притче Хвостова: «Ворона глупая от радости мечтала, || Что Каталани стала…».
51
Кимягарова Р. С ., указ. соч. – С. 148–149.
52
«Иногда умалительныя служат вместо названий приветственных к тому и другому полу. Голубчик мой. Голубушка моя» (САР1 Ч. 2,1790. – С. 189; САР2. Ч. 1. 1809. – С. 1173; курсив источника. – А. К.).
53
Эту рифму у Сумарокова позаимствовал Хвостов: «… коварная лисица || Сказала напрямки: “Не верь хвале, сестрица…”».
54
Попутно не могу не отметить собственно крыловской поэтической находки – внутренней рифмы, которой, увы, не замечают мастера художественного чтения:
Вдруг сырный дух Лису остановил…
Здесь наречие вдруг, безусловно, надо читать с фрикативным
[х]: вДрУХ//ДУХ.
55
Эти СТРЦ особенно ярко проявляются на фоне придыхательного шепотка вступления: «ГолубуШка, как хороШа!||Ну Што за Шейка, Што за глазки!».
56
В Ветхом Завете заповедано гнушаться и не есть «всякого ворона с породою его» по причине их скверны (Лев. 11:13–15).
57
В алхимии ворон, изображенный рядом с черепом или надгробием, символизирует черноту и умерщвление, nigredo – первую стадию «Малой Работы», смерть мира, принцип «земля к земле» («…прах и в прах обратишься»).
58
Ср., например, функции ворона и голубя в библейском сказании о всемирном потопе (Быт. 8:6-12). В виде голубя традиционно изображался и Св. Дух («Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь » – Лк. 3:22).
59
САР1 4.5. 1794. С. 376.
60
Возможно, еще одной причиной отвергнуть его послужило нежелание Крылова актуализировать Лисицу как субъекта речи посредством местоимения я. Таким путем, например, пошли В. К. Тредиаковский («<…> птицею почту тебя || Зевсовою впредки <…> || И услышу песнь, доброт всех твоих достойну»), М. М. Херасков (<<Я б целый день с тобой, голубка, просидела, || <…>Изволь-ка песенку какую ты начать, || А я пойду плясать») и Д. И. Хвостов. Местоимение первого лица и соответствующие глагольные формы сказуемых настоящего и будущего времени снижают степень «объективности» лести, превращая ее в исключительно субъективную оценку говорящего, тем самым выдавая его (и, разумеется, его намерения) с головой. Поверившая столь неприкрытой лжи Ворона, таким образом, с полным основанием заслуживает «титулы» глупой, неразумной и т. и.