Поляна страсти

Куликова Марина

Вставало солнце, заливая помещение золотым светом, за окном щебетали птицы, и кухня постепенно наполнялась голосами людей. Начинался новый день, и жизнь в поместье потихоньку набирала обороты.

Ровно в десять в кухне появилась Лизавета Карловна.

– Екатерина Андревна решила, что не следует тебе больше бездельничать, – заявила она Дарье. – Она нашла для тебя новое занятие: теперь ты – помощница садовника.

Девушка содрогнулась.

– Приступишь с завтрашнего дня, – продолжила горничная

барыни, – но это не значит, что сегодня ты свободна.

– Да как скажете, Лизавета Карповна, – растерянно прошептала Дарья.

– Сегодня ты должна съездить в соседнюю деревню, к цветочнику Тимофею Петровичу, и купить у него клубни.

Горничная вручила девушке холщовый мешочек с деньгами, прошла через помещение кухни, то и дело давая указания, поднялась по лестнице и скрылась за дверью.

Дарья проводила ее взглядом, полным отчаяния. Неужели теперь ей не позволят появляться в конюшне? Ведь она привыкла иметь дело с лошадьми, а теперь придется ухаживать за цветами – вот нелепость!

Заметив сочувствующие взоры, Дарья поспешила удалиться. Никто не должен видеть ее огорчение. Никто не должен даже догадываться, как плохо у нее на душе.

Стоял Теплый ясный день. Деревня встретила Дарью своей обычной суетой, запахами молока, вареного мяса, хлеба и жареной птицы.

Отыскав избу цветочника Тимофея, Дарья спешилась и обратилась к восседающему возле невысокого, но крепкого забора пожилому усатому мужчине:

– Добрый день! Меня зовут Дарья, я помощница садовника в поместье Ивана Наумова. Вы, вероятно, цветочник Тимофей Петрович? Мне нужны клубни.

– Рад услужить барину Наумову, – поднимаясь, прокряхтел пожилой мужчина и с улыбкой добавил: – Извольте пока чайку испить.

Цветочник гостеприимным жестом пригласил Дарью в дом, и та поспешила вслед за ним. Они прошли в небольшую, но весьма уютную комнату, залитую солнечным светом. Напольные часы из красного дерева мерно тикали, и оттого создавалось впечатление совершенно особого спокойствия и умиротворения.

Тимофей Петрович не бедствовал. В любое время года у него можно было купить любые клубни, семена или черенки. Да и покупателей никогда мало не бывало.

Не прошло и пяти минут, как на столе появился самовар да свежеиспеченные пироги.

Такого внимания Дарья не ожидала, поэтому была приятно удивлена.

– Как у вас уютно! – заметила она.

– Мы любим свой дом, – с теплотой в голосе произнес Тимофей, – и дом отвечает нам тем же.

– Считаете, что дом тоже живое существо?

– Конечно! – горячо ответил цветочник. – Дом всегда чувствует, как к нему относятся. Ежели и в грош не ставят, то навлекает на жильцов беду. А ежели хозяева любят свой дом, содержат в чистоте, то и он обеспечит процветание и счастье. Это так. Дом не груда бревен или камней, а всесильное существо.

– Интересно, – воодушевилась беседой Дарья. – А как вы думаете, Тимофей Петрович, есть ли

души у больших богатых домов?

– Вы имеете в виду дом купца Ивана Наумова? Ну а как же! И у такой громадины душа имеется, – пустился в рассуждения старый цветочник. – Но дома такие, Дарья, не столь великодушны, как простые дома, вроде моего. Уж барские-то дома оплошностей не прощают.

Тимофей задумался, потом махнул рукой и, склонившись к гостье, заговорщическим шепотом заговорил:

– Слыхал, молодой Наумов вернулся из университета? Правда ль это?

– Да, – ответила Дарья, чувствуя, как щеки предательски заливаются румянцем.

– Весьма статный молодой человек.

– Н-не знаю.

Тимофей взглянул на Дарью с недоверчивой усмешкой и продолжил:

– Говорят, не похож ни на мать, ни на сестру. Однако вы не думайте, будто я хочу сказать, что молодой Наумов не барин вовсе, – спохватился он, вспомнив, что его гостья прислуживает в доме Наумовых. – Барин он, да больно простой.

Неожиданно дверь отворилась, и на пороге показался невысокий молодой человек.

– Отец, почему… – начал он, но, заметив Дарью, осекся.

Девушка же, сделав вид, будто всецело увлечена чаепитием, краем глаза оглядела вошедшего. Это был по мужским меркам невысокий, коренастый юноша с бледным меланхоличным лицом и темно-русыми волосами, отливающими медным блеском. Особого впечатления он не производил.

– Проходи, Аркаша, проходи, – отозвался цветочник и представил молодого человека, который нерешительно занял один из стульев: – Это сын мой, Аркадий.

Дарья приветливо кивнула головой и, вспомнив о цели своего визита, обратилась к цветочнику:

– Тимофей Петрович, благодарю вас за чай, но я ж приехала за клубнями…

– Да-да! Сейчас принесу, – спохватился старик и поспешил в сад.

Дарья с Аркадием остались одни. Стрелки часов отсчитали несколько минут тишины, прежде чем Аркадий решился начать разговор.

– Насколько я понял, вы живете в доме купца Наумова?

– Ах нет, Аркадий! Я живу в избушке подле барского дома.

Повисла пауза.

– У вас очень уютный дом, – сказала Дарья, чтобы поддержать беседу, и с улыбкой продолжила: – Тимофей Петрович предположил, что у всякого дома есть душа, и мне это показалось очень интересным.

Аркадий даже не улыбнулся.

«Человек без эмоций», – подумала она про него.

Вскоре в комнату вернулся цветочник с обещанными клубнями.

– Приезжайте еще, – напутствовал Тимофей Петрович, провожая Дарью к двери. Аркадий же так и остался сидеть за столом, но даже на расстоянии Дарья едва ли не физически ощущала на себе его сверлящий взгляд. «С виду тихоня, но характер, вероятно, еще тот!» – решила она.

По пути в родную деревню, девушка совершила верховую прогулку по пустоши, где случилась их первая встреча с Павлом. Невольно сравнивая его с Аркадием, она подумала: «До чего же разными бывают люди!»