Полые люди. Стихотворения

Томас Элиот Стернз

Кричать, как попугай,

Вопить, как обезьяна, скорчив мину.

Подышим воздухом в табачном опьяненьи...

А вдруг однажды на исходе дня,

В седой и дымный полдень иль

в розовато-желтый вечер

Она умрет, а я с пером в руке застыну,

Над крышами - покровы дыма и тумана,

И на мгновенье

Я погружусь в сомненья,

Не разобравшись в чувствах, не поняв,

Глупо или мудро, поздно или слишком рано...

Быть может, лучше будет ей за той, последней

гранью!

Да,

торжествует музыка в осеннем умираньи,

И если уж о смерти наши речи, -

Какое право улыбаться будет у меня?

Перевод Я. Пробштейн

ПРЕЛЮДЫ

I

Наступает зимний вечер,

Пахнет пищей в переулках.

Бьет шесть.

Дни в окурках и в прогулках.

Ливню с ветром - течь и сечь,

И свирепая картечь

Листьев, слипшихся комками,

Ветошь - вести с пустырей,

И стучатся струи сами

В стадо ставней и дверей,

Словно залпы батарей.

Лошадь с мокрыми боками.

Пробужденье фонарей.

II

Очухивается рассвет,

Пивною давится отрыжкой.

Опилками посыпан тротуар,

И башмаки бредут след в след

На запах утренней кофейной.

Другой дешевый маскарад

В отелях с обязательной интрижкой,

В непрезентабельных подслепых номерах,

Где руки тысяч пар

Стучат засовом ставней.

III

Вы одеяло сбросили с постели

И, лежа на спине, застыли -

И ночь надвинулась толпой видений:

Кромешные (откуда взять иные?

Разложена душа на составные),

Под потолком метались и мигали,

И лишь когда восстановилось время,

И внешний мир, как свет, проник сквозь

ставни,

И воробьи окликнули, как ровни,

Вы улицу увидели такой,

Какой сама себе та видится едва ли;

Сидели, стиснув руки на груди,

Или накручивая бигуди,

Или тревожно трогая рукой

На желтых пятках желтые мозоли.

IV

Его душа распята в небесах,

Над городскими крышами бесцветных,

Раздавлена тиктаканьем в часах:

Четыре бьет, пять, шесть - так бьют лишь

безответных;

В коротких пальцах - трубка и табак

И разве что "вечерка" - и глазами

Он озирает не кромешность дум,

А пошлую банальность - сумму сумм,

Сулящую покой под видом любопытства.

Не нужно мне его богатства,

Разжалобленный этой нищетой,

Я думаю: какой хороший,

Какой несчастный и какой простой.

Засмейся, дав себе затрещину

сперва;

Мир отвратителен со всей своею ношей,

Как нищенка на свалке по дрова.

Перевод В. Топорова

РАПСОДИЯ ВЕТРЕНОЙ НОЧИ

Двенадцать.

Вдоль по извивам улицы

В чарах лунного синтеза

Под лунный шепот и пение

Стираются уровни памяти

И четкие отношения

Сомнений и уточнений,

И каждый встречный фонарь,

Как барабанный удар,

И всюду, куда ни глянь,

Ночь сотрясает память,

Как безумец - сухую герань.

Полвторого.

Фонарь бормотал,

Фонарь лопотал:

"Посмотри на женщину,

Которая медлит в углу

Освещенной двери,

Распахнутой, словно ухмылка.

Ты видишь, подол ее платья

Порван и выпачкан глиной,

А уголок ее глаза

Похож на кривую иглу".

Память подбрасывает с трухой

Ворох кривых вещей -

Кривую ветку на берегу,

Обглоданную до блеска,

Словно ею мир выдает

Тайну своих костей,

Белых и оцепенелых;

Бессильный обломок ржавой пружины,

Который на заводском дворе

Притворился, что может ударить.

Полтретьего.

Фонарь шепнул:

"Гляди, в водостоке кошка погрязла;

Облизываясь, она доедает

Комок прогорклого масла".

Так машинально рука ребенка

Прячет в карман игрушку,

Катившуюся за ним.

Я ничего не увидел в глазах ребенка.

Я видел глаза, которые с улицы

Старались взглянуть за шторы,

И видел краба в пруду под вечер,

Старого краба, который клешнями

Впился в конец протянутой палки.

Полчетвертого.

Фонарь бормотал,

Фонарь лопотал в темноте.

Фонарь гудел:

"Погляди на луну,

La lune ne garde aucune rancune. [28]

Ее клонит ко сну,

Она улыбается всем углам

И гладит волосы всем газонам.

Она потеряла память,

На ее лице размытые оспины,

Рука ее искривляет бумажную розу,

Что пахнет пылью и одеколоном,

Луна осталась наедине

Со всеми ночными запахами

В своем сознании утомленном".

Приходят воспоминанья

О лишенной солнца сухой герани,

28

"Луна не помнит зла" (франц.) - модификация двух строчек стихотворения Ж. Лафорга "Жалоба прелестной Луны": "Посмотри, вон девица Луна, не будем же таить друг к другу зла".