Полынь Половецкого поля
Шрифт:
Если один человек убьет другого, а у убитого есть отец, братья, маленькие дети, бедная семья, то если родственники убитого его простят, но семью они не берут на содержание, то убийца должен был взять на свое содержание всех оставшихся детей до их совершеннолетия.
После же совершеннолетия дочерей он выдавал замуж, а сыновей женил. Таким образом, убийца отца бедных детей освобождался от взыскания.
Если князь убивал какого-нибудь узденя, то он сам не выходил в канлы, а в качестве такового отправлял одного из своих узденей, равного убитому, который оставался в канлы в течение одного года. Если этого подложного канлы родственники убитого
В случаях, когда убивал князь князя, то примирение могло состояться лишь при высоком посредничестве Шамхала.
Если один род сталкивался с другим родом, причем были убитые в одном из них; если род, где были убитые, был сильным, а убивший — слабым (имел мало членов), то, когда этот сильный род, где были убитые, наступал с оружием на слабый род, с намерением перебить в этом роде всех, вплоть до грудных детей, — в этом случае на сторону слабого рода становился весь народ и не допускал сильный род.
Каждый год один раз народ собирался и давал клятву не быть на стороне неправого и выносил постановление — выгонять из селения всех тех, кто будет творить беззакония, преступления и несправедливости.
В 1218 году князья Эльдар-Улу убили в споре из-за земли князей Уцуму-Улу. После того это место стали называть «побоище князей» (бийлер гырылган). Князья Эльдар-Улу, перебив князей Уцуму-Улу, пришли в селение Аксай с намерением перебить и их детей, но народ не допустил до этого и прогнал князей Эльдар-Улу из селения. Князь Эльдар-Улу Арслан Акболат был в канлы и его народ не пускал прийти в селение до примирения.
Наконец прибыл сам Шамхал Тарковский, примирил кровников, и князя Эльдар-Улу водворили обратно в селение Аксай.
Если один человек убивал другого, то первый выходил в канлы. Если канлы умирал от болезни или же его убивали, то на место убитого канлы выходил тот из его родственников, к которому переходило по наследству убитого канлы. И он оставался таким до тех пор, пока с ним не примирялись. Когда с ним примирялись, то он водил на тазият лошадь и кланялся земно родственникам убитого.
В том случае, когда во время столкновения двух родов был убит один человек из какого-нибудь рода, а в другом были раненые или искалеченные, то расходы на лечение нес этот другой род: «смерть ничем не окупится» — говорили в народе. Если убитый в этом случае является «канлы» убившего рода, то все, что им следует, требовали через суд, а за раны и искалечение брали по адату.
В случае, если у убитого и убившего были свои кровные родственники, то родственники убитого могли убивать кровных родственников убившего, что могли сделать и кровные родственники убитого. Кровные родственники считались наравне с обыкновенными родственниками
Когда убивал канлы — родственник убитого по материнской линии, то последний не пользовался такими адатными привилегиями, как родственник по отцовской линии: его могли в этом случае считать за канлы.
В таком случае нужно было иметь в наличии соглашение обоих сторон по поводу того, как считать этого родственника по материнской линии.
В случае убийства женщиной кого-либо родственники убитого имели право выбора канлы: если захотят, считали канлы убившую женщину, или ее мужа, или ее отца, или же, наконец, ее брата.
В случае убийства княжеским рабом кого-либо в канлы выходил сам князь: раба в канлы не принимали.
Если кто-нибудь убил одного из двух товарищей, то оставшийся в живых мог убить канлы, т. е. убийцу. При убийстве товарища другой товарищ, согласно кумыкского адата, являлся убитому как бы родственником по отцовской линии или кровным родственником. Если же в том случае, когда товарищ убивал убийцу своего товарища, родственники убитого говорили: «товарищ нашего родственника не является нам родственником по отцовской линии, поэтому пусть род убитого дает нам канлы», то эти возражения, согласно адата, считались неуважительными и требование отвергалось: товарища считали за родственника по отцовской линии; убийство считалось кровь за кровь и предавалось забвению. Но этот оставшийся в живых товарищ убийцу своего товарища мог убить лишь сейчас же после совершения убийства, а если же он убивал его после поисков, спустя некоторое время, то он выходил в канлы.
По основании Хасав-Юрта народный суд кумыков был перенесен туда. После этого, в случаях убийства и признания судом убийцы виновным, местные власти убийцу отправляли в Сибирь. Кумыки при этом установили внесение в качестве алыма тридцати рублей, а когда канлы, после возвращения с канлы, примирялся с родственниками убитого им, то он, помимо преподношения лошади и земного поклона для почета, должен был поднести еще сто рублей.
АДАТЫ ПРИ РАНЕНИЯХ
Если кто-нибудь ранил кого-нибудь и последний падал по получении ран на месте поранения, сам же убийца укрывался под защитой князя, то народ вместе с родственниками раненого по отцовской линии относил его домой. Там родственники, пригласив лекаря, нанимали его лечить раненого. Если рана обещала быть излеченной, то через пять-шесть дней после ранения сторона раненого через посланных в лице муллы и двух «тамаза» (почетных стариков) вступала в переговоры о «маслаате» (о мире). В случае согласия мириться, по совету с тамазами приготовляли все то, что необходимо нести к раненому.
Нести же нужно было следующие вещи: один «сабу» (11/2 пуда) муки, одного барана, один «тенгелек» меду (около ведра), один тенгелек масла, для перевязки раненого белого полотна и мыло. Все эти вещи укладывали на арбу и, сняв орудие у поранившего и его родственников, посылали сказать: «мы идем». Потом отправлялись в таком порядке: спереди «тамазы», позади поранивший с родственниками, а в хвосте арба с вышеперечисленными вещами. Родственники пораненого, извещенные о том, что ведут поранившего, ожидали собравшихся на балконе дома раненого.