Полюби во мне тьму
Шрифт:
– Как?! Снова?! – это уже закричал Советник, в два взмаха крыльев преодолев расстояние до лежащего ниц ангела. Увидев утвердительный кивок, развернулся к Владыке и огорченно рубанул рукой воздух: - Э-эх! Предупреждал же! Как теперь демона остановим? Для кулачного боя у вас и рука не зажила! Да у весов очередь из смертных давно рассосалась! А если я засучу рукава, любопытных глаз будет не меряно!
Пламенную речь подхватил Фим, поднявшийся в полный рост и вставший плечом к плечу с сотоварищем:
– А-а-а! Владыка! – запричитал он.
– Что же
– Война! Война! Будет война! – зашелестело в облаках.
Владыка поднял руку, призывая воющего Фима и бьющегося в истерике Советника, к тишине. По облакам, не глядя, шарахнул молнией. Как только отгремело, сверху посыпались перья, но раздражающий шелест прекратился.
– Ну, во-первых, я неплохо бью и с левой руки, - тихо, но внятно произнес Светлый Владыка, - а во-вторых, нет безвыходных ситуаций. Просто надо успокоиться и принять верное решение.
– Надо было позволить Андаэлю по Лючии пальнуть!
– дернулся в последней конвульсии Советник.
– Сейчас бы демон не стоял у Порога, а на всех крыльях летел на ее зов!
– Упрекать вздумал?
– нахмурил брови Владыка. Тут же над Советником выросло тяжелое грозовое облако. Ветер закружил листья, принесенные откуда-то из Дивного сада, тронул лохмотья, в которые после забега по горам превратилась одежда Фима, душно ударил запахом паленого пера.
Ноги первого помощника подкосились, и он рухнул на пол, составив мудрому Фиму компанию: тот не стал дожидаться грозного окрика, сам принял
коленопреклоненную позу.
– Андаэля позвать, говоришь?
– Владыка наклонился вперед, взглядом сверля макушку поникшего ангела.
– А когда бы он успел, если был занят делом в совсем другом краю Той Стороны?
Между правителем Заоблачного Царства и двумя провинившимися ангелами поплыла пелена, на которой вскоре проступили красочные очертания многокупольного дворца, где разодетые в богатые халаты гости возлежали на низких диванах, пили из сверкающих кубков и наслаждались танцами крутобедрых женщин, укутанных в тонкую кисею. Под высоким потолком, украшенным изразцами, вертелся Андаэль и стрелял с такой скоростью, словно участвовал в состязании, в котором проигравшему грозит смерть.
И только приглядевшись, Советник и Фим поняли, что делает белокурый ангел: он не только попадал в жаждущих наслаждений мужчин, но и своими золотыми снарядами менял полет стрел Непотребника, который нагло прохаживался между гостями и с похабной улыбкой выбирал новую жертву.
– На кону жизнь царства, править которым будет любовь или похоть, в зависимости от того, как справится с заданием Андаэль. А у врат находится демон, которого вы желаете остановить зовом навязанной любви. Какой мне сделать выбор? Отдать молодое государство на потеху демонам, отозвав Андаэля, и тем погубить дочь, переполнив ее сердце лже-чувствами, или дать демону пройти через чертов Порог, отложив спасение Лючии на следующее столетие?
Ангелы, не смея поднять глаза, только открыли для ответа рты, как на хрустальной лестнице появился
– Тревога отменяется, - произнес он, встав по стойке смирно.
– Каразмион вырвал дерево с корнем и удалился с ним прочь.
– Какое дерево?
– не понял Владыка Света, мысленно продолжая метать молнии.
– Под которым вчера прохлаждался. Мы поначалу решили, что демон на врата с тараном пойдет, а он закинул его на плечо и, что-то ворча, отправился в селение, где вместе с приведением ночевал в трактире.
– Ничего не понял. Для чего Кразимиону дерево?
– Владыка сел поудобнее и незаметно выдохнул: «Пронесло!».
– А демон его знает!
На втором этаже трактира заунывно выло привидение, привязанное ремнем к спинке железной кровати. Постояльцы, испугавшись страшных воплей, разбежались в разные стороны, а потому не видели, как огромный ствол дерева сам по себе, без какой-либо посторонней помощи, вплыл в просторное помещение, где на столах остывала еда, а в глиняных кувшинах оседала пивная пена. Бухнувшись на пол, дерево сотрясло здание и подняло в воздух пыль - ее частички бешено закружились в лучах утреннего солнца. К дереву подлетел топор, что до этого отдыхал на колоде для разделки коровьих туш, и принялся отсекать корни и остатки некогда ветвистой кроны, наполняя дом ритмичным стуком.
Удивленное привидение затихло и прислушалось.
Люди в лесу, боясь показать нос, перекрестились. «Бес в пляс пустился!» -рассудили они, слушая раскатистое «Э-э-х!», сопровождающееся стуком «должно быть копыт». Но даже если бы народ и повысовывался, то никогда больше не рискнул бы войти в трактир, где сами по себе скрипят половицы, придавленные невидимой ногой, открываются двери, а обрубок ствола, испещренный письменами, плывет на второй этаж.
Разделав дерево так, что от него ничего не осталось, кроме ствола с непонятными буквами, Кразимион потащил его наверх. Бухнув его на пол перед приведением, демон указал пальцем на письмена.
– Чтобы к вечеру все свои памятки переписала, - приказал он и сунул в руки привидению бумагу и чернильницу с пером, что одолжил в конторке у священника, заглянув по пути в местную церквушку.
– Обращайся ко мне милорд. И в последний раз говорю, тебя зовут Дуня. Не Поющая Флейта, не Загадочный Туман, не Дева-Краса, а просто Дуня. Во всяком случае, так ты мне вчера представилась.
– Милорд, а от кровати отвязать?
– все, что успела пискнуть Дуня, прежде чем Кразимион закрыл дверь с другой стороны.
– За бантик потяни, глупая!
– донеслось из соседней комнаты.
– И чтобы каждое утро, как только поднимется солнце, ты свои памятные писульки заново зубрила. Зашелестела солома тюфяка, принявшего в свои объятия демона, и наступила блаженная тишина, нарушаемая лишь скрипом пера.
«Доклад.
Ваше Темнейшество!
Кразимион подобрал странное приведение. Полагаю, его насильно лишили памяти. Прикажите Д. Всезнающему перерыть архивы в поисках усопшего, соответствующего следующему описанию: