Полюбить Джоконду
Шрифт:
— Что? — прошептала я. — Что с тобой?!
Аретов не ответил, лишь быстро посмотрел на меня прищурившись, как щурился иногда Гришка, когда писал портрет. Я поднялась. Теперь он глядел не отрываясь, точно на диво, которое вдруг явилось ему. Мне стало неловко.
— Саша, — окликнула я его. — Что ты, Саша?
Он все смотрел на меня долгим, каким-то мучительно-вдохновенным взглядом. Никогда я не видела таких глаз. Ни у кого.
Я подошла и тоже взглянула на парсуну. Точнее — на себя.
Из коричнево-золотистого мрака появлялась, скорее
Мы еще долго разглядывали портрет. И пока разглядывали… казалось, даже воздух в комнате изменился.
Он увидел! Он сумел передать!.. И тьму, в которой я жила последние годы, но которую тщательно скрывала ото всех. И черное, глухое, почти монашеское платье — мое безграничное одиночество, иллюзией семьи скрытое от посторонних глаз. Смеясь и балагуря, Гриша каким-то чудом почувствовал все это, а теперь, глядя на портрет, ощутил и Аретов. Я догадалась, почему он молчит. Не знает, как говорить со мной после сделанных открытий.
— Саша… — снова позвала я.
— Ты так представляла себе парсуну? — спросил он тихо.
— Я никогда не видела никаких парсун.
— Тогда для чего это все?..
— Так было нужно… не мне. Одним людям. — Я вздохнула. — Долгая это история.
— Не надо. — Неловким движением он привлек меня к себе. — Не надо ничего объяснять…
— Ничего и не объяснишь, — ответила я шепотом, прижимаясь к нему щекой.
— Лиза, — помолчав, произнес он, — в последние дни я все время думал о тебе. Жил от сеанса до сеанса.
— Что ты думал?
— Что ты, должно быть, незнакома с Иннокентием и что тебе не нужен портрет, — быстро ответил он и вдруг прервался… — И что я всегда хотел бы быть рядом с тобой.
— Не говори так, — попросила я.
Мне было тяжело его слушать.
— Почему? Ты… дорожишь семьей?
— У меня нет семьи. Только дочь. Мы с мужем давно чужие.
— Почему же тогда?
— Я не могу распоряжаться своей жизнью — в ней другие хозяева…
Он тихо рассмеялся, провел ладонью по моим волосам:
— Мне кажется, все не так страшно. Ты фантазируешь…
Чуть отстранившись, я посмотрела на него:
— Сам суди — страшно или нет…
И не помня себя стала рассказывать. Первый раз от начала до конца я рассказывала вслух историю своей жизни. Каждый шаг, от Самета до Иннокентия.
— Теперь все кончено! Я не смогу увести твоего Гришку из семьи, даже если бы очень хотела этого.
— Лиза. — Он попытался улыбнуться. — Я так и думал!
— Ты что, не понимаешь?!
— Во-первых, есть такое понятие — срок давности. Это значит, что за давностью лет многие преступления могут быть прощены.
— Да, но не подобные.
— Но послушай… — медленно начал он после паузы, — в чем главная сила Карташова? В компромате?
— В компромате, —
— Но ведь и на него, пожалуй, найдется компромат…
Я вспомнила о некоторых поручениях, выполненных по заданию Карташова.
— Мне многое известно. Но как это докажешь?
— А как ты думаешь, зачем ему понадобился Гришка?
— Гришка? Ну, не знаю… А потом, Гришка нужен не Карташову, а тому старику — Иннокентию.
— Зачем?
— Откуда мне знать?
— Но ты понимаешь, что вокруг Гришки затевается что-то нехорошее, темное?
— Конечно. Недаром устроили все это представление с портретом.
— Значит, «Обелиск» — преступная организация. А Карташов — следователь прокуратуры, работает на преступников. Почему?
— Самое простое объяснение — деньги. Но дело, конечно, не в одних деньгах…
— Вот мы и доказали его коррумпированность!
— Ничего мы не доказали. Доказательства — это материалы, документы, фотографии… Где мы это возьмем?!
— Надо действовать! Посоветоваться с юристами, нанять адвоката, детектива. Профессионалы лучше нас знают, что делать.
— Никто не захочет собирать компромат на следователя прокуратуры. Карташов сухим выйдет из воды, а агентство получит крупные неприятности.
— Ну хорошо, давай попробуем с другого конца. Соберем компромат на Иннокентия и докажем его связь с Карташовым!.. Одним словом, нужно попробовать распутать сеть, которую «Обелиск» плетет вокруг Гришки… И если все удастся, Карташов сам не захочет иметь никаких дел с тобой!
Карташов — шантажист и преступник! Вывести бы его на чистую воду!.. Раньше меня тоже посещали подобные мысли, только я гнала их от себя. Разве по плечу такое одинокой, сломленной жизнью женщине, без сил и средств? Но если этой женщине протянет руку мужчина…
— И все-таки я не верю, что мы сможем победить его…
— Увидишь — сможем! — Саша улыбнулся. — Предлагаю выпить шампанского за начало боевых действий!
Мандарины, шоколад, шампанское — миллионы людей ассоциируют это с Новым годом. Для меня сегодня наступил новый год. Не год — эпоха, эра… Тягостное существование уходило в прошлое, уступая место новой полноценной жизни, в которой будет все: смысл, борьба, любовь и свобода.
— Лиза, а ты думала обо мне?
— Думала, конечно. Но знаешь, каждый раз мне становилось так грустно! Грустно даже не то слово — беспросветно. И если бы еще вчера мне кто-то сказал, что между нами будет что-то такое…
— Но теперь, я надеюсь, ты не сомневаешься — будет все!
Нет, я не сомневалась… Еще с той минуты, когда, стоя у мольберта, Саша неловко обнял меня. А может, и раньше, когда он, пораженный Гришкиным искусством, всматривался в мое лицо…
Но если уж совсем быть честной, я догадалась обо всем в тот момент, когда, сидя в пробке, мы решили ехать к нему домой. Ах, какое счастье быть честной! Сняв трубку с висящего на стене телефона, я стала набирать номер своей квартиры. С первого гудка отозвался муж: