Полюбить незнакомца
Шрифт:
Он хихикнул и вышел из кухни, оставив Клэр в полной нерешительности – она не знала, чем объяснить такое странное поведение отца. Чем объяснить его хорошее настроение, почему он разговаривал с ней так, словно она его любимая дочь? Несомненно, этот «перебор» в чувствах имел непосредственное отношение к предстоящему визиту в дом богатой вдовы. Решила ли она наконец взять его? Хотела ли она теперь посмотреть его дом, а заодно шапочно познакомиться с его дочерью?
Когда Клэр вытирала пыль в запущенной столовой, она думала о том, что ее отцу свойственно что-то предпринимать, не ставя ее при этом предварительно
«Надень лучшее свое платье», – потребовал он. У нее за всю жизнь никогда не было лучшего платья! Все предметы туалета, которые она носила, она извлекла из маминых тряпок, и сама все переделала, перекроила и перешила. То черное платье с легкими прозрачными кружевами, которое она надела на похороны, было лучшим из того, что у нее было, – может, оно сойдет для приема леди. Вспомнив о модных нарядах миссис Лоусон, она невольно улыбнулась. Другим женщинам, приглашенным в дом, наверное, тоже нечего опасаться конкуренции со стороны Клэр Хэркорт.
В девять вечера она услыхала доносящийся с лестницы пренебрежительный голос отца. Она разгладила руками широкую черную юбку, покрепче затянула ленточку на волосах и торопливо вышла из спальни. Когда она спускалась с последних ступенек парадной лестницы, то услыхала мужские и женские голоса. Она остановилась, положив руку на балясину перил, и внимательно глядела на вошедшую компанию. Вероятно, гостей сюда доставила не одна карета, так как в компании она видела трех женщин, включая миссис Лоусон и, по крайней мере, с полдюжины мужчин.
Она вначале посмотрела на миссис Лоусон, единственного знакомого ей человека.
– Добрый вечер, миссис Лоусон. Как мило, что вы заехали к нам. Папа очень часто вас вспоминает.
Пожав протянутую руку, она вскинула брови, обращая немой вопрос к отцу. Он поспешил назвать имена двух других дам и добавил в нежном тоне:
– Вначале проводи женщин, дорогая, и покажи им столовую, а затем я представлю тебе остальных гостей.
Он увлек за собой джентльменов в столовую, не дав Клэр возможности повнимательнее разглядеть их всех, и она осталась наедине с тремя леди. Как она и предполагала, на них были дорогие наряды, тщательно завитые прически. В воздухе стоял устойчивый запах духов.
– Прошу вас, следуйте за мной, – сказала она приятным голосом и повела их в гостиную, воздух которой отдавал плесенью, чехлы на стульях вылиняли, и у всей комнаты был непрезентабельный, унылый вид, но Клэр, вскинув подбородок, не спускала с гостей упорного взгляда, отбивая тем самым у них охоту к злословию.
– Какая миленькая комната, – проговорила миссис Лоусон с явным лицемерием, а две ее подруги тут же закивали головами в знак согласия. Так как миссис Лоусон сделала первый ход, пусть и неискренний, Клэр позволила себе недоуменно пожать плечами, словно вопрос об этой гостиной не имел для нее никакого значения.
– Когда была жива мама, эта комната была на самом деле миленькой, как вы, миссис Лоусон, сказали, комнаткой. Но сейчас мы ею почти не пользуемся, да и возникает проблема с прислугой.
При этом она развела руки, демонстрируя,
– Я отлично вас понимаю, мисс Хэркорт, – сказала миссис Лоусон, бросив на Клэр пронзительный, правда, одобрительный взгляд. – Если в таком большом доме живут только два человека, то вполне здраво закрыть большие комнаты за ненадобностью. Вы согласны со мной, Луиза, Эмилия?
Гостьи положили свою верхнюю одежду на кушетку и теперь разглядывали себя в большом, в золоченой раме зеркале, висящем над огромным пустым камином. Не оглядываясь, они согласились со словами миссис Лоусон и похвалили мисс Хэркорт за принятое решение.
Клэр оставалась невозмутимой, но она прекрасно отдавала себе отчет в том, что обе женщины обменялись взглядами через зеркало. Их белые, ухоженные руки, конечно, никогда не ставили чугунок с похлебкой на печку, а на этих головках с опрятными прическами никогда не бывал грязный чепец. Она перехватила взгляд миссис Лоусон, которую, казалось, забавляла эта ситуация. В ее взгляде Клэр уловила намек на симпатию и невольно улыбнулась.
– Если вы готовы, дорогие леди, то я провожу вас в столовую.
Пройдя через зал, она открыла перед ними дверь в столовую. Там уже было достаточно шумно, и Клэр решила ускользнуть: какой смысл было оставаться, если она никого из гостей не знала!
К ее удивлению, в этот момент миссис Лоусон взяла ее за локоть.
– Я вижу, что вы хотите улизнуть, мисс Хэркорт, и оставить нас одних. Прошу вас, не делайте этого, ведь мы находимся в численном меньшинстве по сравнению с друзьями вашего отца. Поэтому будет очень любезно с вашей стороны, если вы немного побудете с нами. С одним или даже двумя из этих джентльменов я тоже незнакома.
Темные глаза миссис Лоусон приглашали ее сплотить и укрепить женские ряды. Клэр колебалась, не зная, как поступить. Если бы она отказала в просьбе, то это могло бы показаться невежливо с ее стороны, но ведь ей не хотелось оставаться среди этих людей, которые собрались здесь для игры в карты.
К ней повернулся отец, а рука миссис Лоусон по-прежнему поддерживала ее локоть. Момент улизнуть был упущен.
– А вот и наши женщины! – воскликнул Хэркорт, явно находясь в прекрасном расположении духа. – И ты здесь, моя дорогая Клэр! Заходи, заходи, нечего стесняться. Все эти джентльмены сгорают от желания познакомиться с тобой. Подведите это дитя поближе, миссис Лоусон, дорогая.
Вдова бросила сочувственный взгляд на Клэр.
– Теперь поздно бежать, дорогая. Делайте, что говорит отец.
Клэр почувствовала, как пальцы миссис Лоусон сильнее сжали ее локоть и повлекли вперед. Все так откровенно глазели на девушку, что она сочла это просто неприличным. Почему они так желали встречи с ней, как утверждал отец? Он никогда ее не представлял своим друзьям. Она посмотрела на миссис Лоусон, которая выпустила наконец ее локоть из своей хватки. Но лицо ее абсолютно ничего не выражало. Удерживала ли она ее возле двери до тех пор, покуда ее и увидел отец, намеренно, имея на то свои личные причины? Вот эти три женщины, которые оживленно беседовали и смеялись с джентльменами, вероятно, не нуждались в подкреплении. Казалось, они чувствовали себя вполне в своей тарелке.