Полюбить врага
Шрифт:
Хозяин комнаты стоял возле окна и упрямо не оборачивался, хотя услышал, что я пришел. Ноги широко расставлены, руки сжаты в кулаки, плечи поднимаются от тяжелого дыхания. Наконец Гера повернулся и уставился на меня исподлобья. Обиженный, потрепанный, весь в боевых отметинах, которые неохотно заживали. С тех, пор как он здесь чалился, мои руки регулярно чесались дать ему пизды, но я стойко щадил братца. Не хотелось доводить дело до больнички.
Внезапно Гера сдвинулся с места и начал приближаться.
Дернув головой, я так ошалел, что едва успел уйти от второго удара. Но затем оперативно поймал руку щенка, вывернул ее почти до хруста и потолкал его к стене.
– Пусти меня, сука! – Я прижал братца щекой к стене, так что его злобный рев звучал довольно забавно. – Я буду, блядь, до последнего ебашиться, но ты меня больше не тронешь!
Хмуро зыркнув на Геру, я сплюнул кровь на пол и снисходительно выдал:
– Да кому ты нужен!
Резко освободил его и отошел.
Брат обернулся, впился в меня красными от злости глазами, но снова нападать медлил.
– Если не нужен, так какого хуя ты меня здесь держишь, и как пса воспитываешь?! – прокричал он, потирая больную руку.
– Потому что взял на себя ответственность, – отчеканил я, – когда вытащил тебя из дерьма, в которое ты в очередной раз влез. Потому что хочу, чтобы ты прямо сейчас переосмыслил свое убогое существование, раскрыл, наконец, зенки и увидел, куда ведет дорожка, по которой ты блядь несешься! Если в этом не помогу тебе я… не поможет больше никто, Герман.
Гера качнул головой и ядовито выдал:
– Смотри какой благородный… Да, я твой должник, Вадик. Вот только не припоминаю, чтобы просил тебя со мной нянчиться!
Не услышав от меня ответа, он недовольно оскалился и, хромая, двинулся к кровати. Задумчиво проследив за этим, я уже перемалывал внутри неизбежный вопрос: с чего меня действительно гложет внутри это долбанное чувство долга? Почему я не могу просто забить, отпустить поводья?! И пусть эта малолетка несется куда хочет, ломает свою жизнь, утопает в дерьме, пока не дойдет по-настоящему! Но я не мог. Потому что ощущал этот долг, вовсе не перед младшим братом, а перед матерью…
Она слишком рано ушла из его жизни. Гере лет одиннадцать всего было. Рядом остался отец, вечно занятый криминальными разборками, да новыми схемами развода, и я. Уже довольно взрослый, но понимающий, что пацану нужно внимание, опека. Я решил, что просто обязан позаботиться о нем в отсутствии матери, которая, как все тогда предположили, сбежала от деспотичного супруга. Узнав это, я даже не стал ее обвинять, а испытал только одно чувство – облегчение. Она не могла иначе. И еще долго продержалась в этом аду.
Я
Герман шикнул, ложась поперек кровати, и осторожно прислонился к стене затылком.
– Ты мой брат, – наконец заговорил я подчеркнутым тоном. – Плохой, хороший, кривой, косой, но брат! Поэтому я вижу резон с тобой возиться. Нравится тебе это или нет.
Он задержал на мне хмурый, недоверчивый взгляд. Будто его удивили мои слова. Однако ответить на них гордый парень постеснялся.
Оглядевшись, я взял стул у двери, перенес его к кровати и сел напротив брата.
– А ты нормально бьешь, – снисходительно заметил я. – Тебе бы в спорт с такими перспективами.
Гера отвернул недовольное лицо.
– Решил по душам поговорить, Вадик?!
– Можем не говорить. Вставай, и продолжим ебла друг другу разбивать. Устраивает?
Покосившись на меня, он поджал губы.
– Тебе скучно, что ли? Иди вон к своей жене! Пусть еще на меня пожалуется…
– Она не жаловалась, – сдержанно поведал я. – Я столкнулся с Эльзой в коридоре, увидел, что она расстроена и сам все додумал.
– Молодец! – разочарованно усмехнулся брат. – Хуевая у тебя смекалка, потому что я ничего не делал! Но ты ведь не мог подумать иначе, верно? Если Гера, то по любому жди дерьма…
– Вел бы ты себя по-другому, может у меня и сформировалось бы другое мнение!
Он свел брови и лениво поднял ладони вверх.
– Нет уж, братец!.. Я давно смирился с клеймом изгоя. Любимчик у всех только один – Вадим Астахов! И неважно как я себя веду, не надо тут впаривать! Мне в принципе никогда не простят того, что простят тебе.
– Вот как, – терпеливо отсек я, откидываясь на спинке стула. – И с чего такое мнение?
– С того, что для семьи ты единственный сынок Астахова!
Меня начинал утомлять этот разговор. Пока я в упор не видел в нем смысла, а лишь комплексы недоростка!
– Ты че несешь? – снисходительно поинтересовался я.
Гера стиснул челюсти и попытался сесть.
– Блядь, как меня все это заебало… – злобно выдохнул он. – А ты типа не в курсе, да? Не прикидывайся! Всем, сука, известно, что мать трахалась за спиной отца, и что я чей-то ублюдок, а ты один в неведении?!
– Кому всем? – грозным тоном уточнил я. – Кто вообще тебе это сказал?!