Полюс капитана Скотта
Шрифт:
— Что ж получается, что и Антарктида тоже когда-то была землей обетованной? — ошалело осматривал он пространство вокруг лагеря. — Здесь росла трава, красовались цветы?
— И где-то неподалеку виднелись берега теплого, ласкового моря, — поддержал его Уилсон. — Но какой же разрушительной мощи катаклизм должен был произойти на планете, чтобы весь этот цветущий континент превратился в ледовую пустыню?!
— Очевидно, так было задумано природой, — молвил Скотт. — Полагаю, что эти льды понадобились Создателю для того, чтобы уменьшить уровень воды в мировом океане и дать жизнь нескольким другим континентам.
— У меня не хватает фантазии, чтобы представить себе все это. В Антарктиде — и вдруг тропические леса!
— Но если здесь было столько тепла, почему же тогда мы замерзаем в этих снегах, на «мертвой земле мертвых»? — вмешался Эванс.
Вопрос оказался настолько тупиковым, что Скотт сразу же прервал его, приказав снимать палатку и готовиться к выступлению.
Преодолев несколько миль, они оказались на другом конце хребта Беккли, и доктору Уилсону вновь удалось обнаружить несколько отпечатков растительности в куске известняка.
— Да при таком количестве свидетельств ни один скептик не решится ставить под сомнение наши выводы о прошлом этого материка! — буквально возликовал доктор.
— Решится, — неожиданно охладил его Эванс, — станут утверждать, что вы нашли эти камни не в Антарктиде, а в Новой Зеландии или Австралии.
— Нежели кому-то придет в голову даже такое? — растерянно взглянул Уилсон на капитана.
— Если уж оно прошли в голову Эвансу, — ответил вместо него Отс, — то почему бы не предположить?…
— Нам поверят, — категорически заявил Скотт, чтобы успокоить доктора. — Нас много, и в аргументах своих мы будем убедительными.
22
Пока они шли по морене, температура поднялась до минус одиннадцати градусов. В представлении полярников это уже была почти тропическая жара, от которой они излишне потели и изнывали.
Скотт решил держаться поближе к глетчеру, открывавшемуся к северу от хребта Беккли, но, оказавшись перед спуском, он обнаружил, что тот слишком крутой и погибельно заледенелый. Решиться на спуск по нему могли только самоубийцы. Пришлось пойти в обход, но и там спускаться пришлось по уступам, тоже местами обледенелым, причем настолько, что сами эти уступы казались замерзшими речными водопадами.
Зато когда они оказались в горной долине, то сумели найти место стоянки, на которой располагались лагерем 20 декабря, и только здесь устроили себе завтрак.
Температура по-прежнему держалась в пределах одиннадцати-двенадцати градусов. День оставался тихим и ясным, и во время привалов полярники в буквальном смысле «загорали», нежась под солнечными лучами. Однако все это благополучие казалось Скотту слишком зыбким. Да, пока что они питались относительно неплохо, но слишком уж много получалось привалов, и для того, чтобы провианта хватило до следующего склада, двигаться теперь следовало почти без остановок, разве что выкраивать несколько часов для сна.
Теоретически все было правильно, на практике все вышло по-другому. Они настолько устали, что утром смогли выйти на маршрут лишь к десяти утра, а завтракали в пятнадцать
— Продовольствия, сэр, у нас осталось на два дня, — доложил Бауэрс после завтрака.
— А сколько дневных переходов до следующего склада? — спросил Скотт.
— Тоже два. При условии, что мы будем продвигаться без каких-либо осложнений и вовремя достигнем этого склада, который именуется на нашей карте «Средним глетчерным». Если же не уложимся, придется голодать.
— Это исключено, мы и так смертельно устали, — возразил капитан с такой пылкостью, словно благополучие их путешествия зависело исключительно от каптенармуса экспедиции.
В поднебесной словно бы услышали об их опасениях, потому что буквально в миле от лагеря погода резко испортилась. Солнце скрылось за пеленой тумана, видимость уменьшилась до сумеречной, а встречный ветер начал бить в лицо зернистым снегом, мешая ориентироваться на местности. Причем бил он с такой силой, что пришлось сделать привал и поставить палатку.
— Если к завтрашнему дню солнце не появится, — молвил Бауэрс уже перед сном, — придется идти «на ощупь». Только в этом наше спасение. Иначе нас окончательно добьет голод.
— Но и «на ощупь» нас хватит только до ближайшей расщелины, — возразил Отс.
— Я пойду первым и буду прокладывать путь. Хотя бы таким образом постараюсь уберечь вас от неприятностей.
Утром лейтенант так и поступил. Однако группу это не спасло.
«Такого трудного дня у нас еще не было, — писал потом Скотт, — и в значительной степени виноваты мы сами. Вышли мы по очень плохой поверхности, при легком юго-западном ветре, под парус и на лыжах; освещение ужасное — от него все приобретало призрачный вид. По мере того как мы шли, становилось темнее, и вдруг мы оказались среди гряд. Здесь мы совершили фатальную ошибку — решили свернуть на восток. В течение шести часов мы шли в этом направлении, рассчитывая, что прошли немалое расстояние, в чем мы, кажется, не ошибались, но в последний час попали в настоящую ловушку.
Полагаясь на хорошую поверхность, мы не уменьшили порции во время завтрака и считали, что все идет хорошо, но после завтрака попали в ужасный ледовый хаос, какой мне когда-либо приходилось видеть. Целых три часа мы бросались на лыжах из стороны в сторону; то нам казалось, что мы ушли далеко вправо, то забрели слишком далеко влево; тем временем места становились все менее проходимыми, и я очень упал духом. Казалось, что найти выход из этого хаоса почти невозможно…»
На коротком совещании, которое они устроили у санок, склоняясь голова к голове, Скотт прямо признался, что они окончательно сбились с пути, и куда вести их дальше, он попросту не знает.
— Мы действительно плутаем между скалами и трещинами, — попытался подбодрить его и всех остальных Бауэрс, чувствовавший в этом блуждании и свою собственную вину, — но не думаю, что мы слишком далеко ушли от нашего «полюсного маршрута». Мы ведь уже давно не придерживаемся старого следа, а пытаемся идти напрямик и напролом. Тем не менее до сих пор не упустили ни одного склада с провизией. Сколько миль мы прошли сегодня, сказать трудно, поскольку из-за обилия камней, счетчики с саней пришлось снять. Но уверен, что, как только появится солнце, мы вновь изберем правильный маршрут.