Полюшко-поле
Шрифт:
"Все пропало!" - мелькнула мысль, и тупые горячие толчки крови зачастили в висках.
Шум в зале усилился, а Бутусов, обернувшись к Стогову, с довольным лицом человека, решившего сложную задачу, уверенно закончил:
– Вот я и говорю, тут дело серьезное. А человек ни женат, ни холост. И объяснить нам не хочет. Выходит, мы, по его мнению, недостойны...
– А чего ж тут пояснять! Мы и сами видим.
– Хорошую девку выбрал, - сладко произнес кто-то.
И снова все захохотали.
–
– И, еще раз победно взглянув на Стогова, Бутусов, довольный, сел.
– Без жены - значит временно!
– выкрикнул высокий женский голос.
– Известное дело, - подтвердил хриплый бас.
– Да не в том суть, - возразил кто-то с досадой.
– Вот именно... Не из-за жены сыр-бор.
– Оно и поразведать не грешно, - неопределенно заметил Лубников, стараясь попасть в общий тон и в то же время угодить Песцову.
– Чего тут смешного?
– сказал Егор Иванович, вставая с места.
– Про дело надо говорить.
Но его прервали:
– А мы про что?
– Про то, как баба с мужиком спорила - брито или стрижено? Да нам-то наплевать.
– Не плюй в колодец, Егор Иванович, - вставил Семаков.
– А ты не темни!
– огрызнулся тот.
– Что нам от того - женат он или холост? Главное - он человек с головой. Не огороды он хочет ликвидировать, а землю закрепить. Вот это кой-кому и не нравится. Привыкли за чужой спиной отсиживаться... Хватит! В поле надо работать. Всем! Я призываю голосовать за товарища Песцова.
– Егор Иванович сел.
– А кто будет голосовать против, тот, значит, не хочет в поле работать, - иронически произнес Семаков.
Бутусов и Круглов засмеялись.
– Значит, Егор Иванович снял семейный вопрос Песцова, - привстал Бутусов.
– Его больше устраивает холостой председатель. Причина вполне ясная.
В зале снова засмеялись.
– А как думаете вы, товарищи колхозники?
– Без жены ненадолго.
– Кто поручится?
– Да не в том суть, - упорно повторил свое чей-то голос.
– Не из-за жены сыр-бор...
Встал Никита Филатович и, вопреки своей могучей фигуре, степенной осанке, заговорил тихо, сбивчиво и как-то скороговоркой:
– Оно, конечно, и посмеяться не грех. Почему ж не посмеяться, ежели, значит, по моральной линии. Мужик молодой и поухаживал немного... Не в обиду будь сказано. Только я омману не верю, поскольку насчет огородов, значит. Потому как Матвей Ильич не такой человек. Он и колхозников слушает, и сам поговорить умеет. Не гордый. Легко ли сказать - на чай к нам приходил... Не побрезговал. А он - секретарь! Давайте за него голосовать.
Не успел сесть Никита Филатович, как вскочил в дальнем углу
– Они за чашкой чая договорились! Подсластили!!
Вокруг Бутусова громко засмеялись, - видно, дружки.
А гул в зале все поднимался, нарастал. И Песцову показалось, что он попал в какой-то водоворот и его относит в сторону: "Ну, нет!.. Так не пойдет. Я не чурка". Он встал и вскинул руку. Шум утих.
– Товарищ Песцов, мы вам не давали слова!
– окрикнул его Семаков, приподнявшись.
– А я и не прошу его у вас...
– Песцов глядел на него вкось, сжав кулаки, словно готовый броситься врукопашную.
– Ваше слово мне не нужно. А своему слову я сам хозяин. Вы привыкли распоряжаться не только зерном, но и словом. А по какому праву? Вы что, больше других трудились? Вы больше всех знаете? Вы честнее других? По какому праву, я спрашиваю, эти люди, он указывал на президиум и обращался в зал, - распоряжаются вашим зерном и вашей судьбой? Кто они? Вот первый - Иван Бутусов, пчеловод...
– Песцов отыскал глазами Никиту Филатовича.
– Скажите, Никита Филатович, вы доверяете этому пчелиному руководителю пасеку?
– Что вы, Матвей Ильич! Он трутней от пчел отличить не может, ответил, приподнявшись, Никита Филатович.
В зале засмеялись.
– А вот второй!..
– продолжал Песцов, указывая на Семакова.
– Завхоз, так сказать... Кладовщиками руководит. Как будто бы кладовщик сам не умеет замок отпереть! А что умеет делать этот завхоз? Давайте его спросим: чему он учен?
– Песцов обращался в зал, и люди стали отвечать ему, словно говорили с ним с глазу на глаз.
– А чего спрашивать? Начальником быть и обучен.
– Он человек политический.
– Это не ремесло, а образование.
Семаков не пошевельнулся, только по налившимся кровью щекам можно было догадаться, чего это ему стоило.
– Понятно! Он еще по телефону не посоветовался, - сказал Песцов, и все грохнули, разгадав его намек.
– А вот еще один, - обращался в зал Песцов, и легкая усмешка проскользнула в концах его губ.
– Заведующий овцефермой Круглов... Встаньте!
Круглое привстал, откинул рукой со лба седеющие кудри, раскланялся на обе стороны.
– Можно ему отару дать?
– спросил Песцов.
– Да вы что, Матвей Ильич, шутите?
– Он от нее оставит рожки да ножки...
– Как волк от козленка, - отвечали с хохотом из зала.
– Так ведь он же заведующий овцефермой!
– воскликнул Песцов.
– Ему бы галантерею продавать, бабы на поглядку валом бы повалили.
– Мужик красивый.
– Пусть идет в подпаски, - предложил Песцов.
– Кто его возьмет? Он и кнутом-то как следует хлыстнуть не умеет.
– И снова хохот.