Поместье Кларенс
Шрифт:
У подножия лестницы были три двери. Одна вела к выходу из переулка. Еще одна — в частный тренажерный зал, который Зейн построил для себя. И третья — в огромный, безукоризненно чистый гараж, где он держал три машины и «Харлей».
Он открыл дверь в гараж.
Внутри, на крючках, висели две кожаные куртки. Он протянул одну из них Элоре, и она поднесла коричневую кожу к носу, вдыхая аромат ветра и одеколона Зейна, прежде чем надеть ее. Даже с ее мешковатой толстовкой куртка облегала ее миниатюрную фигуру.
Зейн
— Что?
Она указала на другой шлем, лежащий на полке.
— Пожалуйста?
— Хорошо. — Он нахмурился, но надел его на голову, затем направился к мотоциклу, его непринужденная развязность была еще одним качеством, которое ей в нем нравилась.
Мужчина двигался так, словно ему принадлежал весь мир.
Он устроился на сиденье, ожидая, пока она сядет позади него. Элора немедленно обвила руками его талию и прижалась внутренней стороной своих бедер к его бедрам, закрыв глаза, наслаждаясь твердостью его тела.
Зейн снимал стресс благодаря езде на мотоцикле. Это было то, что, как он сказал ей, он предпочитал делать в одиночестве. И все же за годы, которые они провели вместе, он дважды брал ее с собой. Ради Элоры он нарушал свои же правила.
Каждая поездка была переживанием, которое она никогда не забудет. И Зейн, казалось, всегда брал ее с собой, когда ей было хуже всего.
Первая поездка состоялась, когда она училась на втором курсе, вскоре после смерти ее бабушки. Вторая, после того, как у нее заболела собака, и ее родители были вынуждены усыпить ее.
Зейн завел двигатель, и громкий гул отразился от стен гаража.
Она заглянула ему за плечо, когда он выехал в переулок и свернул на пересечение с главной улицей, где остановился, чтобы посмотреть в обе стороны.
— Аксель сказал, что ты был занят, — сказала она.
— Я был там. — Он указал вниз по кварталу, туда, где перед одним из последних не отремонтированных зданий стоял мусорный контейнер. — Начали переделывать две недели назад.
— Это последний, верно?
— Да. — Он кивнул. Застройщиком, который захватил этот район и вложил миллионы в эти два квартала был Зейн.
Когда они познакомились, он только купил эти здания. Ему потребовалось более пяти лет, чтобы обновить их все, но он был непоколебим в своих переговорах и непреклонен в своем желании иметь оба законченных блока, чтобы, когда он будет проводить реконструкцию, эстетика была единой.
Элора наблюдала, как он сначала преобразил свое собственное здание, освободив место для своего друга и татуировщика Акселя под пентхаусом. Затем она стала свидетелем
Она не имела никакого отношения к проекту, но ее грудь вздымалась, когда они шли по улице.
— Я горжусь тобой.
Элора сказала это так тихо, что он просто не мог ее услышать. Но затем его рука легла на ее колено, слегка сжав его, прежде чем вернуться на руль, и они оставили его район позади.
Ветер хлестал ее по щекам. Воздух был прохладным и бодрящим, но послеполуденное солнце не давало ей замерзнуть. Это и теплота Зейна.
Она прижалась подбородком к его спине, крепче обхватила руками его торс и в течение часа позволяла себе думать.
О родителях. О неизвестном. О ее отношениях с Зейном.
Он хотел обязательств. Он хотел любви. Зейн хотел покончить с этими извращенными маленькими интрижками. Будет ли его волновать, что Лукас его сводный брат? Кем были Зейн и Элора как пара, если не переплетенными узами?
У его отца был ребенок от ее матери.
Отец Элоры уже много лет спал с его матерью.
Они были слишком похожи друг на друга. Мальдонадо и Кларенсы.
Превратится ли она в свою мать? Станет ли она таким же озлобленным, пресыщенным человеком? И если однажды это случится и сходство выйдет за рамки зеркала, возненавидит ли ее Зейн?
А Лукас — милый, невинный Лукас — попадет ли он под прицел?
Он был Мальдонадо. Он был Кларенсом.
Она чувствовала себя потерянной из-за него.
В итоге, она просто закрыла глаза, прижалась к Зейну и отбросила эти мысли в сторону. Она забыла обо всем этом, пока мотоцикл не замедлил ход, и она не поняла, что они подъехали к его дому. Послеполуденное солнце клонилось к закату, отбрасывая золотистый отблеск на наклонную крышу.
Он проскользнул в гараж, заглушив «Харлей», но не двинулся с места, чтобы встать. Он не стал уговаривать ее уйти. Он накрыл ее руки своими и долго держал в объятиях, пока, наконец, поездка не закончилась.
Элора спустила ноги с сиденья, снимая куртку и шлем. Толстовка отправлялась домой, в поместье, в ее гардероб.
Зейн встал перед ней, положив свой шлем на сиденье мотоцикла, и заправил прядь волос ей за ухо. Затем палец коснулся веснушек у нее на носу.
— Готова поговорить?
— Я хочу рассказать тебе, но… — Она закрыла глаза. — Мне страшно.
— Из-за чего? Чего ты так чертовски боишься, Эл? Поговори со мной.
Она была в ужасе от того, что он отошлет ее прочь. Будет настолько больно, потому что уходить придется именно ей. Но если он действительно решит покончить с этим, если он посмотрит на нее так, словно она была чем-то меньшим, это разобьет последние осколки ее сердца.