Помни имя свое
Шрифт:
— Расскажите об обстоятельствах гибели вверенного вам личного состава.
Новоиспеченный рядовой — хорошо, что в штрафбат не закатали — начал рассказывать. Прошляков слушал, легко отделяя правду от лжи. То, что покинул вверенное ему подразделение — правда, то что пошел проверять посты — ложь. Шариться по домам пошел, потому и троих с собой взял для поддержки. Такое было, причем часто. А что вы еще хотели? Кадровый состав к сорок третьему выбили весь. Те, кто служит сейчас — для них и кровать с никелированными шарами — невиданная роскошь, жизненная мечта. А тут — и ходики, и утварь кухонная. Даже телефункены [79] .
79
Телевизионные приемники. Они были уже тогда — правда, были столь дороги, что обычным людям были не по карману, и были пункты коллективного просмотра.
Когда командир погибшего подразделения умолк, капитан посмотрел на подполковника.
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Действуйте.
— Есть несколько вопросов. Первый — сколько отсутствовали?
— Ну… около часа.
— Ты мне без «ну»! — пристрожил подполковник.
— Минут пятьдесят.
— Сколько времени? — внезапно спросил Прошляков.
— Без десяти девять…
Часы были хорошие, наручные — не отобрали. Значит, словам про время можно верить. Прошляков сталкивался с тем, что люди, призванные от сохи просто не имели чувства времени, и с этим были проблемы.
— Возвращались тем же путем, как уходили?
— Да.
— Первого — часового нашли.
— Да… прямо наступили на него.
— Потом — и всех остальных.
— Так точно.
— Выстрелов, значит, не слышали.
— Никак нет.
— Сами не стреляли?
— Стрелял… — ответил за новоиспеченного солдата подполковник — он, сукин кот, решил бой сымитировать.
— Вам ответили огнем?
— Никак нет.
— Кто-то был еще в живых, когда вы вернулись в место расположения?
— Никак нет.
— Костер все еще горел?
— Никак нет.
— Уже потух? Угли горели?
— Никак нет. Мы же его потушили. Только в ведре кое-что тлеть оставили. Чтобы утром — не разжигать…
— Ну?
— Ну, в принципе все понятно — неохотно сказал Прошляков — несколько винтовок или пистолет — пулемет с Брамитом.. [80] Медики что говорят? Калибр разный — или один?
80
БРАМИТ — прибор БРАтьев МИТиных. Так тогда назывались глушители.
— Один. Семь девяносто два, короткий.
— Штурмгевер, значит.
— Он самый. Ими только части СС и вооружены.
— Да всякое бывает. Интересно только одно.
— Что же?
— Такое бывает, если не потушили костер на ночь, и часовой не успел отреагировать — тихо сняли, потом и остальных. Захотели погреться… погрелись. А вот тут — костер был потушен. И как же он их?
— С чего будешь поиск начинать?
— С завтрашнего дня. Они где-то должны прятаться. Наверняка — в подземелье.
— Капитан! — полковник погрозил кулаком — сегодня, чтобы выставил секреты!
Прошляков
— Выставлю. Только… спорим, что толку не будет? На табак.
С этими словами — в руке капитана появилась пачка американских сигарет. Такие были редкостью, иногда их находили в танках или самолетах, получаемых по ленд-лизу.
— Ох, допрыгаешься…
Люди капитана Прошлякова не имели никакого пункта дислокации, они передвигались на двух автомашинах — Виллисе и Студебеккере, в которых у них было все, что составляло их нехитрый скарб, и должно было быть под рукой. Третьей машиной был Опель Блиц, который на данный момент был сломан и оставлен в танковом рембате под присмотром двух хлопцев. Остальным — пришлось потесниться…
В отсутствие командира — подчиненные не бездействовали. Они уже нашли место для стоянки своих машин, немаловажный момент — прикрывшись танковой броней. У танкистов же — они выменяли приварок, отдав взамен фашистский флаг в хорошем состоянии (типа в бою взяли, на самом деле разведчики его в местном комитете НСДАП дернули) и пистолет из трофеев. Приварком были немецкие консервы, мясо с соей, но вкусно. Второго фронта [81] — не было.
— Поиски начнем завтра — приказал Прошляков — Гюнтер!
81
Тушенка.
— Я — ответил немец. Один из двух, которые имелись в отряде — с ними он был с Киева. Искали переводчика среди пленных, потом оказалось, что он не только переводчик, но и за снайпера может. А найти приличную, неповрежденную снайперскую винтовку — дело отнюдь не хитрое…
— Выставляешься на сегодня… — Прошляков достал карту, которой они разжились при штабе — вот здесь. Бахмачев, прикроешь его.
— Есть.
— Завтра опять в тоннели? — спросил Дерябин, единственный москвич в отряде.
— Прикажу, так и на Рейхстаг пойдете! — огрызнулся Прошляков, который не понимал, что происходит и это его пугало — так, всем отбой, с ранья самого подъем будет. И на открытом воздухе не спать.
Утро получилось недобрым — пришли соседи, несколько человек и сказали, что секрет уничтожен. Пехотинцы прятали глаза от разведчиков — в городском бою снайпер должен быть прикрыт как минимум тремя автоматчиками или одним автоматчиком и одним пулеметчиком. Гибель снайпера, да еще не в бою, а так вот — серьезное дело. А с разведчиками — шутки плохи, чуть что — сразу в морду. Но Прошляков — морду никому бить не стал…
Лестница была относительно целой, неповрежденной, кое-где даже остекление сохранилось. Цветные наборные витражи на свинце… хорошо живут, гады… Солдаты цветные осколки собирали, в платки прятали и в карман — детишкам игрушка, как вернешься. Первым шел солдат с трофейным пулеметом MG-42, в случае любой засады его огневой мощи должно было хватить, чтобы выиграть у противника минуту и дать остальным предпринять ответные действия. Дальше шел Прошляков, за ним — остальные разведчики и пехотинцы, в основном — из танкового десанта. Танкисты были самыми заинтересованными в том, чтобы все это прекратилось — основные потери от действий неизвестных снайперов несли они. Сегодня ночью — снайперы не приходили, и потерь не было…