Помни нас и победи для них
Шрифт:
— Где мы?
Турианцев вокруг, шесть, семь. Пространство три на четыре метра, тесновато. Сидящие турианцы без элементов брони, без нагрудников, реже других элементов. С подпалинами там, явно повреждениями. Но броня снята не полностью, только внешние или поврежденные элементы.
— В карцере, Вакариан. Нас захватили, — сказала турианка, указывая на прозрачную стену.
С некоторым трудом поднявшись я посмотрел туда.
За прозрачной голубой стеной оказался довольно просторный прямоугольный зал, выложенный такими же фиолетовыми плитами. Темновато. Вдоль стен такие
С другой стороны прямоугольный постамент, на котором висит какая-то голубая голограмма с желтыми, оранжевыми и красными прямоугольниками и кругами.
И три ящера с подковообразными предметами и в броне, охрана. Совершенно точно не люди.
Один сидит на постаменте, два других ходят вдоль закрытыми голубым камер и посматривают на пленников своими вытянутыми головами с маленькими, но явно острыми треугольными зубами.
— Это они нас? Что произошло? Сколько я без сознания?
Турианка, молодая совсем, подошла и встала рядом.
— Несколько часов. Нас растолкали по камерам, потом с других кораблей часть привели сюда. Когда командный корабль уничтожили, мы сражались с людьми. Они хорошо держались, сильные. Когда всё почти кончилось, появились три крупных корабля с этими существами. Люди крикнули по связи стирать навигационные данные со всего, что можно. А потом эти корабли просто снесли нас, игнорируя всё, что и мы, и люди смогли сделать. Даже вместе. Нас растолкали по камерам и вот мы здесь.
Внезапно голубой свет щита моргнул, когда в него ударилась зеленая вспышка. Существо с той стороны, направив на нас подковообразный предмет, прострекотало:
— Ва-та-та ибу! Вааарт! Ваааарт-тааа!
Кажется, в нас выстрелили. Но защита клетки достаточно хороша, чтобы не отключиться так просто. Ну или нас просто не захотели убивать, только напугать. Тут все солдаты, это не так просто.
Второй ящер, сидящий на постаменте, прострекотал на своем.
— Ри-ту-ва-та-раааат. Таибу Раааат таа!
Стрелок щелкнул на нас зубами и неспешно пошел дальше патрулировать.
— Ты понимаешь? — потому что я нет.
— Переводчики не работают, — бросил третий турианец, — мы друг друга не понимаем. Они орут и палят в барьер, мы не понимаем. И да, в уник не лезь. Не нужно им его показывать.
Стоп, они не отобрали уни-инструмент? Осмотрев себя понял, что с нас содрали только бронепластины и то не полностью. Визор с глаза снят, внешняя часть брони тоже. Но вот инъектор с регенерантом на месте, пусть внешней панели и нет. А без нее может показаться, что это просто часть экзоскелета. Уник… вроде как цел, он небольшой, надевается на руку и почти не мешает. Если не знать что это, не поймёшь. Хм.
— Значит, омнитулы у всех целы? — уточнил в пространство.
Тише, чтобы не привлекать лишнее внимание. Уники это то, с чем можно даже посражаться с противником. Технические навыки, биотика. Неплохая заявка для побега.
— Не у всех, но да, — ухмылка
Это возможность. Не то, чтобы мне хотелось сидеть в их клетке с неясными намерениями. Думаю, никто здесь не хочет. А значит, нужно организовать побег, пока они не поняли, какую ошибку совершили.
— Вот только как отключить этот барьер…
— Видишь голограмму, там? — щелкнула пальцами турианка, указывая на сидящего у голопанели ящера, — он там постоянно. Это панель управления и есть. Еду приносили, он открывает камеры, трое стрелков и один приносит еду.
Она указала на горку пайков в углу.
— Еда. Открыли, забросили, закрыли. У нас тогда половина еще лежала, пока регенерант работал. Я думала проскочить под маскировкой, но не была уверена, как использовать панель. Теперь поняла, ждем момента. Ты с нами?
Вот так всегда. Поспал, а там уже план придумали. С другой стороны оставаться тут смысла нет. Мы пленники, которых неизвестно куда везут. Дорога одна: наружу.
— С вами. Ты обходишь поле, вырубаешь охранника, открываешь клетки и мы прорываемся, так?
Она щелкнула мандибулами.
— Ничего сложного, да? Прикройте, чтобы не было видно, как я в маскировку уйду. Не сейчас, понятно.
А пока есть время осмотреться. В карцере, в котором мы сидим, почти ничего нет. Голые стены, фиолетовые панели, в углях светящиеся полосы, отчего в большом зале темновато. Кроме постамента с голограммой, камер и двери вообще никаких объектов больше нет.
Турианцы в камерах общаются знаками, камера довольно заметно глушит звук. Все тоже в кусках брони. Знать бы, где эти ребята сложили нашу броню и оружие, но чего нет, того нет.
Ящеры интересные. Броня не полная, шлем только у одного, у всех нагрудник, наручи, на ногах тоже броня. А вот руки выше «локтя» брони не имеют, как и голова. Оружие одинаковое, стреляющие зелеными вспышками подковообразные устройства. На одной руке какой-то механизм, непонятно, что это.
Ничего похожего на уник. Острые треугольные зубы, большие глаза и веер перьев или шипов на затылке. Переговариваются щелкающими звуками. Определенно не азари. Менее костистые, чем турианцы, но вот череп явно обтянутая кожей выделяющаяся кость. Ноги похоже трехпалые, с когтями. Судя по тому, что у всех обувь имеет три металлических когтя.
Заметив моё внимание, ящер у панели слегка наклонил голову набок, достал из контейнера что-то и закинул это в пасть. Присмотревшись я понял, что это пальцы. Обжаренные. Гад показал мне еще один, помахал им, а затем закинул в пасть и принялся им хрустеть. Кажется, два других своему лидеру завидуют. Косятся, но молчат.
— Они едят мясо.
Самый старый из пленных турианцев кивнул:
— Да, это рука. Азари или кого-то похожего. Человека, может. Им нравится хрустеть пальцами. Еще одна причина здесь не задерживаться. Думаю, мы можем оказаться не пленниками, а пайком.