Помни войну
Шрифт:
— Так на дымовые трубы уставной раскраски, только попарно связанные между собой, ваше превосходительство!
— Вот так-то — на расстоянии ваш корабль превратится по виду в тот же вспомогательный крейсер «Кубань», но с двумя чуть более широкими трубами. А по две трубы у нас только броненосцы имеют — а «Россия» на «бородинца» своим корпусом как-то не выплясывает. Не похожа она на броненосец — зато перепутать со вспомогательным крейсером очень легко, особенно на большом расстоянии. Как и наоборот — мы две проделки с «Уралом» так им устроили — думаю, Того осознал как его провели, кхе-кхе…
Фелькерзам закашлялся,
— Теперь понимаете какие игры мы можем затеять?!
— Японцы каждый раз гадать начнут, кто перед ними — вспомогательный или броненосный крейсер, — Лилье хищно ощерился, и теперь Фелькерзам не сомневался, что его мысль будет творчески переработана, развита и получит дальнейшее распространение и на «Громобой», совершенно схожий по своему виду с «Россией».
— А теперь представьте, что получив несколько болезненных уроков с потерями, японцы начнут каждый раз гадать, кого они видят — броненосные или вспомогательные крейсера. Тем более, если мы им окончательно мозги «запудрим» введя в действие новых «актеров»?!
— О, кого только у нас сейчас нет, посмотрите. Вот идут четыре вспомогательных крейсера, быстроходных — нужно только нормально их перевооружить, дать иные, славные имена воевавших кораблей, а не каких-то там речушек! Да надежными, проверенными в бою командами обеспечить. А они у нас есть, и в полном комплекте, и даже со сверхштатным числом. Все есть для войны, воевать с умом только нужно.
Фелькерзам внимательно посмотрел на Андреевские флаги, что развевались за кормой каждого корабля, размерами чуть ли не с саму «Россию», а два по своему водоизмещению нисколечко ей не уступали. Двумя колоннами шли транспорты, что использовались как угольщики при эскадре — «Владимир», «Воронеж», «Ярославль», «Курония» «Вирония», «Метеор», «Иртыш», «Корея». Замыкал колонну огромный транспорт «Анадырь», по водоизмещению превосходящий любой броненосец — в его трюмах находилось восемь тысяч тонн превосходного кардифа, десятая часть того, что имелось во Владивостоке. Так ведь гружен был углем не только он один.
Отдельно шли плавмастерская «Камчатка», госпитальные суда «Кострома» и «Орел». Последний был быстроходным пароходом Добровольного Флота, и его легко можно было превратить в крейсер, хотя комиссия признала машины непригодными для действий на коммуникациях. Но раз прошел по трем океанам, то доказал свою полную профпригодность, и будет зачислен в строй. Но только без вице-адмирала Рожественского, который к удивлению Дмитрия Густавича уже немного оправился, и мог вполне членораздельно изъясняться.
Крепкий мужик, ничего не скажешь, и ведь разговора с ним никак не избежать — за декаду пути Зиновий Петрович многое обдумал. Но теперь ситуация резко изменилась, и он ему не «мешок с навозом».
— Служить, так не картавить, господа, как любил говорить император Петр Великий. Самую главную флотскую задачу мы выполнили — провели конвой до Владивостока. Неясна только судьба «Терека», но думаю, крейсер доберется самостоятельно.
Фелькерзам тяжело вздохнул, нервы поистрепались за это затянувшееся плавание, полное нервотрепки
Вспомогательный крейсер «Кубань»
Глава 34
— Вот смотрите, господа, — Фелькерзам отдышался и посмотрел на собравшихся в его кабинете флагманов и чинов штаба. Думал еще, немного полежать по прибытии, но времени не хватало, пришлось сразу же собирать совещание. Дела требовали немедленного решения, терять нельзя было ни часа — по непонятным причинам вице-адмирал Бирилев совершенно не торопился прибыть во Владивосток, хотя должен был 19 мая, но задержался в штабе главнокомандующего генерала от инфантерии Линевича, которого все за глаза именовали «папашей».
Но это и хорошо, значит нужно успеть сделать за пару дней многое, чтобы ни государь-император, ни присланный на замену Рожественского «крестоносец» ничего поделать не смогли и вспять историю не обратить. И бесило то, что царь-батюшка только телеграмму прислал, всех поздравил в общем списке, не называя имен. И вот это было обиднее всего — ладно, хрен с ним, он и так сдохнет в муках, но за тех, кто погиб в Цусимском бою, было обидно. Пятый день пошел — рапорт давно отправлен в столицу, а там, видимо, лавры делят. Плюнуть бы на них всех, да слюны нет.
— Пришли три парохода Добровольного Флота — «Ярославль», «Владимир» и «Воронеж», изначально предназначенные для крейсерства, на них подкрепления на пару 152 мм и четыре 107 мм орудия, устроены погреба. Хотя скорость неважная — 12–13 узлов, но после ремонта и при крайней нужде все 14 узлов выжмут. Два почти таких же — «Киев» и «Тамбов» сейчас в Сайгоне. Грех их немедленно не использовать для прямых действий на вражеских коммуникациях, тем паче старые пушки имеются на береговых батареях и «Наварине». Вооружить их нужно незамедлительно, нам каждый корабль важен. И не просто так…
Фелькерзам снова глотнул воздуха, пересилил боль, ловя ускользающие мысли. На секунду промелькнула мысль влепить себе пулю в лоб, чем так дальше мучиться. Смотрели его сегодня два лучших врача — только головами покачали, отмечая просто невероятную живучесть организма. Так что говорить им дальше не пришлось, он все понял и вежливо выставил вон. А теперь флаг-капитан барон Косинский искал для него корейского или китайского знахаря, раз официальная медицина помочь не в силах.
Может быть, туземным шарлатанам удастся боль унять, не туманя головы. Нужно как-то продержаться три месяца, если его оставят командующим, а там можно и помирать, исполнив долг до конца. А если завтра снимут с должности, которую он у Рожественского отобрал, то можно стреляться, бумаги необходимые написал, а дальше пусть его за пророка считают. Но скорее никто его мысли и предсказания читать не будет.