Помни время шипов

Кошоррек Гюнтер К.

Смогли ли ротный старшина, Дёринг и другие машины уже переехать мост? Должны были успеть, ведь они стояли перед мостом еще раньше нас.

Где мы? Вырвались ли мы уже из окружения, или Иван уже на западном берегу Дона? Густой туман не позволяет нам ничего увидеть. После короткого совещания мы просто наудачу едем дальше. В любой момент можем столкнуться с препятствием. Затем внезапно из тумана к нам доносится рычание моторов. Кто это может быть? Неужели русские? Или наши машины, с которыми мы разминулись в тумане? Наши нервы на пределе. Мы бегаем вокруг машин, чтобы не отморозить ноги. Стоп, выключить моторы! До моего слуха доносятся из тумана звуки работающих двигателей. Грубый рев, скорее всего, дизели, замечаю я. – Т-34! – шепчет старший автомеханик, знаток двигателей.

– Нам нужно возвращаться обратно, здесь мы не пройдем, – шепчет он. Значит, русские уже перешли Дон и перекрыли нам путь.

Теперь мы слышим рычание танковых двигателей и справа от нас. Мы предполагаем, что вражеские танки медленно двигаются развернутым строем. Время от времени шум удаляется, но затем появляется снова. Мы заводим наши машины и медленно едем назад. Два солдата идут впереди и показывают путь. Это очень выматывает нервы, и мне кажется, будто мы ездим кругами. В любой момент прямо перед нами может оказаться русский танк, который выключил двигатель, и выстрелить в нас. Однако в таком тумане и русским трудно что-то увидеть и они, как и мы, ориентируются только по слуху. В этом отношении у нас есть преимущество, хоть и небольшое.

Впереди снова какие-то звуки. В воздух внезапно с шипением взлетает осветительная ракета. Мы замираем на месте. Свет ракеты почти не способен проникнуть сквозь завесу тумана. Он лишь придает окружающему миру какой-то призрачный вид. Водители тут же выключают моторы. Желтоватый свет опускается в сопровождении круглого светлого пятна. Тише! Мое сердце от волнения чуть ли не вырывается из груди. Тут слышен звук заводимого танкового дизеля. Лязгают гусеницы, танк медленно движется и удаляется куда-то налево.

Повезло, думаю я! Но русские в таком же положении, что и мы. Возможно, он даже слышал нас, но ему это тоже не по душе. Нам это было только на пользу. Но куда же нам теперь ехать? Неужели мы действительно ездим кругами? В таком тумане в этом нет ничего удивительного.

– Давайте осторожно поедем направо, – предлагает Янсен, наш водитель.

Наш старший автомеханик в растерянности. Он светит лучом фонарика на компас и совещается со своим водителем. – Поедем на юг, – говорит он потом.

Мы едем дальше на черепашьей скорости через молочный суп тумана, как раньше. Вскоре возвращается один из солдат, идущих впереди, и, задыхаясь от быстрого бега, сообщает, что заметил вдали сбоку слабый огонек костра. Мы предполагаем, что это русские, но чтобы это узнать, нужно отправить вперед разведгруппу. Я тоже отправляюсь в разведку. Мы осторожно ползем в указанную сторону. Красный свет костра мы замечаем только тогда, когда приближаемся к нему достаточно близко. Пламя мерцает. В густом тумане кажется, будто огонь горит в пустоте. Туман становится для нас настоящей стеной. Справа и слева темные тени каких-то домов и сараев. Мы по снегу подбираемся к костру еще ближе и видим силуэты нескольких фигур, которые о чем-то разговаривают. Солдат, ползущий рядом со мной, вспрыгивает и радостно восклицает: – Дружище, да это же наши! Я это тоже сразу понял по их языку. Это наш ротный старшина вместе с Дёрингом и двумя транспортерами. Среди двенадцати человек также Майнхард, Свина и больной штабс-ефрейтор Петч. Они, так же как и мы, долго крутились в тумане, пока, наконец, не добрались до какого-то колхоза. Где остальные наши машины, они тоже не знают.

Костер оказывает волшебное воздействие, он отогревает наши замерзшие тела. Мы растапливаем кофе во фляжках и доедаем остатки нашего сухого пайка. У нас остались только сухари, но солдат, которого мы подобрали у железной дороги, делится с нами куском домашней колбасы, сохранившимся в его мешке для провианта. Я подсовываю мои намертво примерзшие сапоги поближе к огню и постоянно двигаю пальцами на ногах. Беда, если кровь больше не циркулирует достаточно сильно, тогда можно подхватить обморожение, даже не заметив этого. Некоторые солдаты даже снимают сапоги и массируют свои пальцы на ногах. У них уже есть легкие обморожения, говорят они. Что теперь делать дальше? Пока нас защищает туман, но когда он рассеется, настанет наша очередь. Принято решение отправить впереди нас разведывательный дозор, который выяснит местонахождение русских танков. После этого Дёринг определяет направление по компасу и с тремя солдатами исчезает в тумане. Вокруг нас остается тишина. Тихо потрескивают дрова, и языки пламени отбрасывают дрожащие блики на стену тумана. Мы слышим только тихое шарканье по снегу, когда возвращается Дёринг. Он старый солдат и опытный разведчик, как мы узнаем. Он сообщает, что недалеко от нас русские танки выстраиваются в цепь. Экипажи частично вылезли из машин и разговаривают друг с другом. Дальше на юг они обнаружили только один танк. Там есть большая брешь. Есть возможность проскочить там. Но как долго эта брешь останется пустой, никто не знает. Но, может быть, это шанс для нас. Ротный старшина с несколькими

солдатами обсуждает сложившуюся обстановку. Они соглашаются, что передовая группа должна попытаться отыскать наиболее широкую брешь для прорыва. Затем вслед за ними двинутся машины, стараясь ехать как можно тише. Пробравшись как можно дальше, мы дадим газ и постараемся вырваться на полной скорости.

Мы молимся, чтобы туман продержался еще какое-то время, потому что иначе нам крышка. Когда костер погас, мы отправляем передовой дозор. Мы медленно идем рядом с машинами. Мне постоянно приходится тереть глаза – из-за тумана и холода глаза у меня сильно слезятся. Если кто-то на мгновение останавливается и внимательно вглядывается в туман, нам всем кажется, что мы рядом видим каких-то людей, и мы еще крепче сжимаем оружие. Густой туман порождает для нас миражи. Время проходит. Вокруг нас все приглушенное, как будто упакованное в вату. Даже двигатели рычат только совсем тихо. Видим впереди сигнал рукой: – Стоп! Шепотом дозорные сообщают о ситуации: перед нами стоит несколько Т-34 широким фронтом, но между ними большие бреши. Более широкая брешь находится примерно в пятидесяти метрах справа от нас. Нашим машинам следует ехать в этом месте шеренгой с приглушенными моторами. Если танки нас заметят, нужно будет дать полный газ.

Мы садимся на машины и соблюдаем тишину. Машины едут чуть ли не со скоростью пешехода с приглушенными двигателями. Сначала в сторону, к предполагаемой бреши, потом тем же маршрутом, что и раньше. Рядом с нами мы видим только расплывчатые контуры транспортера, остальные машины исчезли в тумане. Мы катимся вперед метр за метром. Эти минуты кажутся мне целой вечностью. Я даже не чувствую холода, который так мешал мне раньше. Я думаю только об ужасном грохоте, который может в любую секунду раздаться из тумана и о снаряде, который разорвет нас на куски. Но и экипажи русских танков не могут видеть, свои это или враги, успокаиваю я самого себя. Потом из тумана к нам четко доносится русская речь. Откуда-то слева. Сразу после этого раздается громкий крик и какой-то вопрос. В ответ на это с рычанием заводится танковый двигатель. Тут же завывает мотор «Штайра», затем Янсен нажимает до самого пола педаль газа своего «Опель-Блица». Наша машина чуть-чуть дергается вперед и дает полный ход. Справа от нас мы слышим грохот моторов и других наших машин. Мы ничего не видим перед собой, молочно-белый туман похож на стену. На холмистой местности мы подпрыгиваем в кузове вверх, так что мы головой касаемся тента, и судорожно цепляемся за распорки. Мы все надеемся на то, чтобы только не сломалась ось грузовика. Сзади слышится металлический звук выстрелов из танкового орудия. Снаряды со свистом пролетают у нас над головой. Т-34, очевидно, стреляют вслепую сквозь туман. Попасть в нас они смогут только случайно.

– Прорвались! – первым кричит Вариас, и у нас тоже происходит разрядка накопившегося напряжения. Но хотя нам и удалось прорвать цепь танков, но вырвались ли мы уже и из самого котла? Стрельба за нами затихает, и Янсен немедленно убирает ногу с педали газа, мотор его машины перегрелся. Где мы находимся? Где остальные? В этой гонке мы никого больше не видели.

Туман еще совсем не рассеялся, – он остается таким же густым, как и прежде, – и мы снова плывем сквозь него. Мы опять вылезаем наружу и прохаживаемся, чтобы согреть замерзшие ноги. Я снова ощущаю холод. Громмель находит в снегу следы двух машин. Мы следуем за ними и вскоре после этого натыкаемся на второй «Опель-Блиц» и на транспортер старшего автомеханика. Заднее колесо грузовика зависло в глубокой дыре над краем степной балки. Как легко и мы могли бы тоже угодить в один из многочисленных подобных оврагов. В нашем возбуждении мы об этом даже и не думали. Объединенными силами мы помогаем вытащить грузовик, и устраиваем после этого привал в соседнем овраге. Туман начинает медленно редеть. Далеко за нами только ровная заснеженная степь. Вдали слышны звуки боя. И что теперь? Никто не знает, что делать дальше.

– Нужно ехать на юг, к Нижне-Чирской, – напоминает один обер-ефрейтор старшему автомеханику. Это место, где должны были собраться после прорыва русских войск машины нашего обоза. Отлично. Тогда вперед на юг, к Нижне-Чирской!

По пути мы сталкиваемся еще с двумя машинами из нашего батальона, которые, как и мы, целыми и невредимыми прорвались сквозь цепь русских танков. Они дают нам три канистры горючего из своих запасов, потому что мы почти на нуле. Мы подбираем также нескольких солдат, которые отстали от своих и шли пешком. Они производят впечатление испуганных людей. Потом мы внезапно оказываемся на шоссе. Оно широкое, и тонкий снег на нем хорошо укатан. Глубокие темные борозды тянутся по степи. Нас удивляет, что она безжизненна. Вскоре после этого мы наталкиваемся на железнодорожную ветку и какую-то деревню.