Помни
Шрифт:
— Не совсем. Ребята выбираются из палаток, кучкуются, делятся впечатлениями, что, впрочем, я полагаю, они делают каждую ночь.
Джимми замолчал и после недолгого раздумья продолжил:
— По правде говоря, сегодня мне это напоминает Вудсток[1], только без наркотиков, конечно. Или, если хочешь, один из наших летних уличных фестивалей в Нью-Йорке. Все так же свободно, дружелюбно, даже, я бы сказал, беспечно.
— Это ненадолго, — стараясь не горячиться, проговорила Ники и тяжело опустилась в кресло. — Я много думала и пришла к заключению, что Дэн Сяопин дошел до точки. Студенты его раздражают, путают карты, так что он наверняка готов сделать
Он уставился на нее.
— Нет, что ты, Ник, не может быть! Даже для Дэна это слишком. Он не посмеет.Побоится осуждения мирового сообщества. Нет, он не пойдет на это.
Она покачала головой.
— Увы, Джеймс, он поступит именно так. И вот что я тебе еще скажу: Дэну наплевать на весь мир, на всех правителей и на то, что о нем думают.
Ужасный смысл ее слов поразил Джимми, и он воскликнул:
— Бог мой, ведь эти ребята совсем молодые. И они такие мечтатели! — Его голос, по мере того как он продолжал, становился все громче. — К тому же совершенно безобидные. Они только хотят, чтобы их выслушали, хотят быть услышанными.
— Этого никогда не произойдет, — ответила Ники. — Ты же знаешь, как студенты называют Дэна и иже с ним — банда стариков. И они совершенно правы. Дэну восемьдесят пять, он слишком, слишком стар, чтобы понять сегодняшний день. Он полностью оторван от нынешнего поколения и знает только одно — цепляться за власть. Каждому ясно, у студентов нет бессмысленных требований, не говоря уже о том, что желать свободы и демократии — это совершенно нормально, ведь так?
Джимми кивнул и глубоко вздохнул.
— Ладно. Так что ты собираешься делать?
— Если этому суждено случиться, я хочу быть в самой гуще событий. Мы ведь здесь ради этого, не так ли? Сообщать новости, доносить правду до людей, рассказать всему миру о том, что происходит в Китае сегодня, в пятницу, второго июля восемьдесят девятого года.
— Так-то оно так, но вот в чем загвоздка, дорогая. Мы не можем снимать на площади, — сказал Джимми. — Стоит нам там появиться с камерами, как полиция разобьет и их, и звуковое оборудование. Да еще задержит для допроса, как это уже случалось с некоторыми корреспондентами. Нас могут схватить, бросить в тюрьму...
Джимми умолк, заметив, что открылась дверь и в комнату вошел Арч.
Увидев Ники, продюсер, казалось, совершенно не удивился.
— Это за что же нас могут бросить в тюрьму? — спросил он у оператора.
— Ники хочет снимать на площади, — ответил Джимми.
— Вряд ли это получится, Ник. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. — Арч Леверсон подошел к Ники и, положив руку ей на плечо, тепло улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.
Высокий и худощавый, Арч был, как всегда, изысканно одет. Ранняя седина посеребрила его волосы, светло-серые глаза на мрачноватом лице прятались за очками в металлической оправе. Ему был сорок один год. Он собаку съел в работе над выпусками теленовостей. Около трех лет назад, соблазнившись предложением Эй-ти-эн, он ушел из своей компании. Помимо обещанного повышения в зарплате, наиболее привлекательным пунктом договора было сотрудничество с Ники Уэллс. Продюсер, работавший с ней несколько лет, уволился, и место оказалось
Ники внимательно посмотрела на Арча:
— Будет бойня и, может статься, сегодня ночью.
Арч, хоть и не сразу, но ответил ей столь же пристальным взглядом.
— Ты редко ошибаешься, Ники, — с расстановкой проговорил он, — и я готов согласиться с тобой. Войска пойдут в ход, как пить дать.
— Джимми говорит, днем на площади было спокойно. С тех пор ничего не изменилось? — спросила она.
— Не совсем, — ответил Арч. — Сейчас, я бы сказал, там более празднично. И тем не менее ходит много слухов о передвижении войск, солдат снова видели в различных районах Пекина. В вестибюле гостиницы я только что столкнулся с парнем из Си-эн-эн, он говорит, что слышал то же самое.
Весьма встревоженный, Арч сел за письменный стол и взглянул на Ники и Джимми.
— Мы должны подготовиться к бурному завершению недели. По меньшей мере, к напряженному.
— Это уж точно, — согласилась Ники.
Джимми промолчал. Вместо ответа он с крайне озабоченным видом принялся ходить по комнате из угла в угол. Наконец он произнес:
— Раз мы не можем вести прямой репортаж с площади, я сниму Ник в любой другой части города, как мы уже делали в начале недели.
— Не думаю, что снова стоит рисковать, — сказал Арч.
— Город кишит полицией, с камерой мы шагу не успеем ступить, как попадем в переделку.
— Может, стоит попробовать где-нибудь на окраине, подальше от Тяньаньмэнь? — продолжал настаивать Джимми. — Там наверняка спокойнее.
Арч снова покачал головой.
— Нет. Это небезопасно. Нельзя рисковать понапрасну. Нет, нет и еще раз нет...
— Не валяй дурака, Арч! — вскинулась Ники. — Не забывай, я военный корреспондент. И не один год проработала в опасных районах. Я думаю, мы должны послушаться Джимми...
— А я думаю, нет! — отрезал Арч непривычно резко. — Говорю тебе, что не собираюсь подвергать тебя опасности. Здесь, в Китае, я никого из группы не собираюсь подвергать опасности!
— Послушай, мне надоели телефонные репортажи с площади по сотовой связи! — воскликнула Ники. — Да и в Нью-Йорке, я убеждена, тоже устали показывать мое фото, сопровождаемое голосом за кадром. Пожалуйста, давай попробуем сегодня ночью снять репортаж на пленку живьем, неважно где. Я понимаю, что невозможно передать его в Нью-Йорк по спутнику, но мы сделаем это как-нибудь по-другому. Все равно компания получит материал вовремя и сможет показать его в воскресенье или в понедельник.
Повернувшись к оператору, она спросила:
— Можно вывезти пленку с курьером в Токио или Гонконг, как ты считаешь?
— Курьеры пока работают по-прежнему, — заверил ее Джимми. — Полагаю, мы могли бы заснять тебя в твоем номере, даже если ты будешь просто сидеть напротив камеры.
Джимми умолк и поспешил к окну. Он вышел на балкон, затем отступил на шаг и на мгновение замер, рассматривая балкон из комнаты. Потом обернулся к Арчу:
— Вот отсюда, я думаю, мы и заснимем Ники на фоне Чанань и Тяньаньмэнь. Это будет непросто, но попытаться стоит.