Помнишь?..
Шрифт:
Слава Богу, здесь была Роуз Рэфферти. Не моргнув глазом, Роуз произнесла:
– Просто чудесно, – и наклонилась, чтобы поцеловать Фанни в щеку. – И какая радость для семьи Мак-Лиод.
Майкл Рэфферти последовал примеру супруги – пожал руку Тому и похлопал его по спине.
Тогда и другие сгрудились вокруг них, поздравляя Сару и Джереми со свадьбой, а Тома и Фанни с помолвкой. Преподобный Джекобс с женой. Зигмунд Леонард и его жена Аннали. Чед и Офелия Тернеры. Уилл и Эдди Райдеры. Янси Джонс и его жена, Ларк. Джордж и Лесли Блейк. И многие, многие другие.
Перед ней проходили знакомые
«Все будет хорошо, моя любовь. Все, что ты искал эти годы в чужих краях, все время находилось здесь. И все, что хотела я во всех тех далеких странах, тоже находится здесь. Не где-нибудь, а здесь, в Хоумстеде, с тобой и со мной, с моей семьей и этими друзьями. Ты видишь это, Джереми? Можешь ты это почувствовать? «
Джереми пришел в церковь главным образом ради Сары. Он знал, что миссис Боннель не прекратит сплетничать только из-за того, что он заткнул ей вчера рот. Ему уже приходилось видеть таких кумушек. Он надеялся, что если он появится в церкви с Сарой, то другие не поверят в мерзкие наветы миссис Боннель.
Но такого теплого приема он не ожидал. Он чувствовал большее, чем если бы его встречали просто как нового помощника городского шерифа. Большее, нежели бы ему выражали теплые чувства по поводу спасения им Сары во время бурана. Нет это было нечто совсем другое. Это было... это было чувство, что он не чужак, что он здесь свой.
Он посмотрел на сидевшую рядом с ним жену и увидел, что она смотрит на него. Глаза у нее были счастливые, он прочел в них любовь. Это она сделала его своим среди этих людей.
Сара, со своим безоблачным оптимистическим взглядом на жизнь, с ее улыбкой, способной затмить само солнце, проложила дорогу к его сердцу и теперь заполнила его без остатка, и он знал, что без нее будет ничем.
В последовавшие за памятным воскресеньем дни и недели Джереми начал верить, что все может сложиться хорошо.
Хэнк Мак-Лиод объявил, что уходит в отставку, хотя преданные ему граждане Хоумстеда просили его не делать этого, и новым шерифом стал Чэд Тернер, последние двадцать лет державший конюшни и кузницу. Джереми оставили помощником шерифа, он должен был приезжать в город три раза в неделю и мог каждый раз возвращаться на ферму до наступления ночи.
Джереми построил курятник, который просила Сара, и, закончив его, съездил к Эвансу и купил шесть несушек. Сара повела себя так, словно получила бесценный подарок, когда увидела их, без конца его благодарила и тут же дала каждой курице имя.
Снег медленно, но верно подтаивал, и Джереми починил плуг, наточил лемех, заменил части, изъеденные ржавчиной или совсем сработавшиеся. Привел в порядок сбрую. Убрал из конюшни весь залежалый корм, вычистил стойла, сделал новую дверь на сеновал.
По вечерам он часами просиживал за столом, листая каталоги и решая, что заказать сейчас, а что может подождать до урожая. Он исписывал страницы колонками цифр, подсчитывая, сколько он может позволить себе истратить и когда.
Ночами он лежал, прижимая к себе Сару, и мечтал об осени и урожае, о том, как у него родится ребенок.
Тогда он будет знать наверняка,
Как ему хотелось сказать это сейчас. Но он не мог. Он боялся, что если он это сделает, то потеряет ее. Он понимал, что его страхи беспочвенны – он в общем не суеверен, – но не мог себя заставить чувствовать по-другому. У него никогда ничего не получалось. Стоит ли дразнить судьбу? Возможно, это просто глупое суеверие, но если его молчание может уберечь Сару, то почему бы и не помолчать?
Для Сары это было особенное время. Несмотря на то, что ей страстно хотелось услышать от Джереми признание в любви, она замечала, как он тем или другим способом молча говорит ей о своих чувствах, и она очень дорожила этим. Она не сомневалась, что, каковы бы ни были препятствия, мешающие ему сказать заветные слова, в один прекрасный день он их скажет, и она услышит их желанную музыку.
Тем временем она занималась превращением домика в семейный очаг. Сшила кружевные занавески на окно в гостиной, повесила на простые досчатые стены картины, которые привезла с собой из дедушкиного дома, где они лежали на чердаке. Начала шить лоскутное покрывало на кровать и такую же накидку на детскую люльку. Переделала несколько своих старых юбок, расставив их в талии, чтобы было удобно носить, когда увеличится живот. Она разузнала все, что касается ухода за курами, и три раза в неделю отсылала лишние яйца с Джереми в город для продажи в магазин. Когда муж возвращался вечером домой, будь то из Хоумстеда или из конюшни, его всегда ждал горячий ужин.
Если не считать воскресений, когда они посещали церковь и заезжали к дедушке и Тому, она редко покидала ферму. Быть с Джереми доставляло ей огромную радость. Она постоянно открывала в нем что-нибудь новое. Он до сих пор мало рассказывал о себе или своем прошлом, но Сара обнаружила, что многое можно узнать по взгляду, выражению лица, обрывку фразы.
Так вместе со снегом таяли дни, и по ночам, когда Джереми обнимал и крепко прижимал ее к себе, она чувствовала себя самой счастливой женщиной на этой благословленной Господом земле.
ГЛАВА XXXII
Сара вынимала из духовки пирог, когда услышала, как во двор въезжает повозка. Она поставила противень на плиту и подошла к окну. Она не поверила своим глазам, увидев, что у самых дверей дома остановила повозку Эдди Райдер.
Сара побежала к дверям и открыла их как раз в тот момент, когда Эдди спрыгнула в слякоть, забрызгавшую ей ботинки и подол юбки.
– Миссис Райдер, какой сюрприз! – воскликнула она.
Эдди, улыбнувшись, направилась к ней.
– Я подумала, что мне пора побывать у вас. Твой муж дома?
– Нет, он в городе.
– Ну что ж, тогда я оставлю свой свадебный подарок тебе.
– Подарок? Но с какой стати...
– Как она тебе нравится? – прервала ее Эдди, показывая на лошадь, привязанную сзади повозки. – Она твоя.
Сара поразилась, услышав это. Кобыла была красавица, гнедая, с золотистой гривой и хвостом. Солнце переливалось красноватым отблеском на ее красивом теле.
– Это одна из наших лучших кобыл. Очень скоро она принесет вам замечательного жеребеночка.