Помнишь, ты сказал, что я никто?..
Шрифт:
Немного позже в той злосчастной поездке Дамиан сорвался и поцеловал ее. Проклятье, это был самый лучший поцелуй в его жизни, но, видя, как девушка сжалась и начала тереть губы, будто Дамиан был прокаженным… Это было как выстрел в голову. Изувечилось сознание и рассыпались мысли.
Дамиан смотрел на то, как она продолжала тереть губы и ощущал себя так, будто ему сердце вырвали из груди и вонзили в него несколько ножей. Проворачивали. Резали. Уродовали.
Это делала сама Камила.
Она была его спокойствием. Той, которая утихомиривала внутренних демонов и
Она так же показала ему каково это быть мертвым. Тогда и пошел необратимый процесс. В груди проснулась жуткая тварь.
Хоть как-то было спокойно, когда Дамиан летал в Лондон и там издалека смотрел на Камилу. Он ездил и в Толедо, когда Камила училась в закрытом колледже. Знал, что посещения запрещены, но, иногда, если получалось, их под присмотром преподавателей отпускали в город.
В Лондон же он летал каждое воскресенье и так на протяжение двух с половиной лет, за исключением того времени, когда девушка была в Японии. Он и туда летал. Видел ее в кимоно. Чертовски прекрасна.
В Лондоне смотрел на то, как она проводила время с друзьями. Как училась. Заметил, что Камила стала одеваться иначе и теперь в основном носила туфли на каблуке. Из-за этого ноги стали казаться еще длиннее, а фигура изящнее. Теперь она выглядела, как королева, на которую можно смотреть. Трогать нельзя.
Как-то подол ее платья немного приподняло ветром, но девушка успела в одно мгновение его поправить. Вот только, Дамиан успел заметить, что на ней были чулки. Зверь внутри него завыл и парень выкурил пачку очень крепких сигарет.
Как-то у них в университете должно было происходить какое-то мероприятие и Камила с подружками там должна была выступать. Чтобы посмотреть на это Дамиан приехал не в воскресенье, как обычно. Отложил уйму дел, но был в Лондоне в пятницу и ждал выступления Камилы.
Оказалось, что она с подружками танцевала в восточном стиле и одежда на них была соответствующая.
Очень сильно захотелось курить. Дамиан неотрывно смотрел на девушку и испытывал жгучую ярость от того, что она в таком виде танцевала перед всеми этими парнями, сидящими в зале и, в тот же момент, он неистово сильно желал, чтобы такой она была только для него и только в спальне Дамиана.
Позже, уже будучи на улице, он достал сигарету и подкурил ее, но, в итоге, затушил сигарету о лицо одного парня, которого после этого избил. Дамиан случайно услышал, как этот старшекурсник хвастался своему другу, как «ту брюнетку в наряде персикового цвета» поимел бы во все дыры, а она бы еще визжала, как сучка и просила бы продолжения.
Начался ливень. Он довольно быстро смысл кровь с ладоней, но не давал покурить. А так невыносимо сильно хотелось.
Глава 26. Дыхание
— Что… что это? — спросила на выдохе, не отрывая взгляда от зубов, которые все так же лежали на полу и были прекрасно видны, несмотря на то, что в комнате царил полумрак.
— Подарок.
Дамиан встал из кресла и лениво пошел в мою сторону.
— Ты… Это из-за тех моих слов? — прошептала, поднимая
Я сделала несколько шагов назад, стараясь сохранить хоть какое-то расстояние между нами.
— Черт возьми, я все больше убеждаюсь в том, что ты действительно ненормальный, — я качнула головой и до боли прикусила губу. Сердце стучало невыносимо быстро и ладони дрогнули. Я не знала, что сказать и как себя вести, но с губ сам по себе сорвался вопрос: — Это его зубы? — после чего качнула головой и уточнила: — Точно зубы моего отца?
— Сомневаешься?
— Да. Черт возьми, я сомневаюсь. Папа не тот человек, с которым можно просто так поступить подобным образом.
На это Дамиан ничего не ответил. Достал телефон и, что-то нажав, показал мне фото. На нем мой папа лежал на бетоне. Весь в крови и без зубов.
— Твой отец никто, — слова Дамиана я расслышала плохо. Сейчас вообще не обращала внимания ни на что, кроме фотографии.
Смотрела на нее и не моргала. Пыталась дышать, но лишь безрезультатно хватала воздух губами, а еще ощущала, как дрожь в ладонях усиливалась и сознание начинало плыть.
Во мне не было той кровожадности, которая тянула бы наслаждаться страданиями других, но, смотря на изувеченное лицо моего отца, я чувствовала нечто такое, из-за чего душа трепетала и незримо становилось легче.
Как же я его ненавидела. За то, что в течение всей моей жизни относился ко мне лишь, как к пустому месту и ничтожеству, а так же за то, что сделал со мной. Продал, как какую-то вещь, а до этого сломал. Проклятье, я ведь из-за него даже не смогу иметь детей. Слишком сильно избил и сил не жалел. А я теперь себя и человеком не чувствовала. Не ощущала себя девушкой. Лишь какой-то оболочкой, внутри которой сплошная пустота.
Судорожный вдох и шумный выдох. Я, правда, была рада видеть отца таким. За то, что отнял у меня нечто настолько ценное. Возможность когда-нибудь завести семью и держать своего ребенка на руках. Кому я теперь нужна такая? Более того, это же делало меня окончательно непотребной. Папа меня продал Кано лишь для того, чтобы я в будущем родила ему детей. А я не могла этого сделать и скрывала диагноз. Иначе меня как бракованную вовсе бы убрали. А теперь мне нужно бежать. Иначе Кано поймет, что за такую огромную сумму купил бракованную. Долго не буду беременеть и он отправит меня на обследование.
Я сжала подрагивающие ладони в кулаки, лишь отдаленно ощущая, как по щеке скользнула одна слеза, а потом вторая.
— Только не говори, что тебе его жаль, — Дамиан оскалился.
— Нет, — я отрицательно качнула головой и тыльной стороной ладони вытерла слезы. — Нет. Не жаль, — я сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. — Где папа сейчас?
— За городом. Если придет в себя, сможет добраться до больницы, — сказано холодно. С полным безразличием.
— А, если он доберется до города? Что потом? Он этот случай не оставит просто так.