Помочь можно живым
Шрифт:
Но что это? Совсем рядом со следом Улисс заметил вдруг ровную прямую полосу, убегающую в ту же сторону, куда шел свирепень. Лыжня! Опять лыжня! И ведет, конечно, прямо в Большую Яму. Так вот почему зверь не заметил его. Он бежал по свежему следу человека! Но кто был этот человек? Не тот ли, что ограбил Улисса днем? Уж не поселились ли в Яме какиенибудь новые жильцы? Что ж, похоже на то. Может быть, они даже не из Города. Может быть, они оттуда, Из-за Мертвых Полей.
Улисс прибавил ходу. Нужно с ними встретиться. Кто бы они ни были - ему нужно с ними поговорить...
След
Маленькая круглая дверца оказалась не заперта, и Улисс протиснулся в тесный тамбур. Дошел, подумал он. Все-таки дошел. Что бы тут ни творилось, свирепень остался снаружи.
Он отыскал вторую дверцу, ведущую из этого тамбуpa в другой, побольше, с горящей свечой на подставке и с крюками для одежды. На крюках висело несколько старых, облезлых курток и тулупов. Улисс стянул свою куртку, хорошенько вытряхнул ее и тоже пристроил на крюк. Пришлось оставить и копье, бродить с ним по тесным, извилистым коридорам Ямы неудобно, и пользы-то от него мало, да и непривычно как-то входить в дом с оружием, охотиться пришел, что ли?
Улисс пристроил копье в углу и, отвалив тяжелую металлическую дверь, выбрался в коридор, кольцом охватывающий помещения верхнего этажа.
В коридоре было пусто, но со старухиной кухни (Улисс хорошо знал, где она находится) доносилось позвякивание посуды и тихий стук ножа по доске, Улисс направился туда. Дверь в кухню была приоткрыта, и он увидел саму старуху Канитель, спокойно нарезающую какую-то зелень для супа. На плите перед ней стоял большой ворчащий горшок, накрытый крышкой. Из-под крышки вырывался белый пар, чудный мясной запах наполнял всю кухню. Улисс сглотнул слюну. Он открыл скрипучую дверь, вошел и остановился у порога. Старуха искоса взглянула на него, но продолжала работать ножом.
– Ну, чего пришел?
– проворчала она.
– Вниз иди, нечего тебе тут делать!
– Бабушка Канитель, ты меня не узнаешь?
– спросил Улисс.
Старуха вдруг замерла, выронила нож и медленно повернула к нему голову.
– Улисс, сынок!
– ахнула она, всплеснув руками.
– Да это никак ты!
– Я, бабушка, - облегченно рассмеялся Улисс.
Увидев, как обрадовалась старая Канитель, он почти забыл все свои тревоги, - конечно, я! А ты думала кто?
– Да как же ты выбрался ко мне? Вот радостьто!
– продолжала старуха, пропустив его вопрос мимо ушей.
– А Ксаночка-то где же?
– она вдруг осеклась..
– Ах, да...
Улисс промолчал.
Канитель пригорюнилась, словно что-то вспомнила.
Выцветшие ее глаза смотрели куда-то вдаль.
– У тебя кто-нибудь живет?
– спросил Улисс.
Старуха покачала головой.
– Нет. Кому тут. жить? Одна я теперь осталась.
И пора бы помирать, да все смерть не берет. Молодых вон берет, а меня нет...
– Странно. А я видел, лыжня к двери подходит...
– А, это!
– Старуха махнула рукой и отвернулась.
– Навещает кто-нибудь?
– спросил
– Нет, - снова ответила она, - никого тут нет.
– А как же лыжня?
Старуха пожала плечами.
– Ну как... Сама это я... За дровами ходила. Печку-то надо топить, нет? Ты лучше скажи, - она внимательно посмотрела на Улисса, - сам-то просто так пришел, проведать? Или по делу?
– По какому делу?
– не понял Улисс.
– Ну откуда ж мне знать, какие у вас, у молодых, дела? Тебе небось видней.
– Да я и по делу тоже, - сказал Улисс, - тут вот какая история, бабушка...
И он принялся рассказывать ей о том, куда идет и что случилось с ним сегодня. Старуха только качала головой, слушая его. Затем, ни слова не говоря, подошла к плите, налила большую миску супа с мясом, поставила ее на стол и вручила Улиссу деревянную ложку.
Жадно прихлебывая и обжигаясь вкусным горячим варевом, он продолжал рассказывать.
Проход через Мертвые Поля не произвел на Канитель особого впечатления. Гораздо больше заинтересовал ее тот факт, что Улисс собирается завтра утром покинуть Яму и идти дальше.
– Ну. правильно, - сказала она, как показалось Улиссу, обрадованно, раз уж пошел, чего здесь сидеть? С утра-то, за день целый, можно далеко-о уйти!
А лыжи я тебе найду, не беспокойся. У меня хорошие есть, от сына еще остались...
На ночлег Канитель устроила Улисса в одной из комнат второго подземного этажа.
– Ну вот, - говорила она, растапливая маленькую железную печку, - тут тебе и лежанка, и одежда койкакая, холодно будет - подкинь полешко-другое, а я пока соберу в дорогу что-нибудь поесть...
Она направилась шаркающей походкой к двери, но, выходя, обернулась, словно хотела и не решалась что-то сказать.
– Утром я тебя разбужу, - заговорила наконец старуха,-а ты вот что... Тут на двери защелочка есть, так ты ее накинь... Я когда приду, постучусь вот так - ты и откроешь...
– Да зачем все это?
– удивился Улисс.
– Ну как зачем?
– пожала она плечами.
– От сквозняка, понятное дело. Тут иной раз, бывает, так дунет, что еле на ногах устоишь.
Улисс что-то не помнил таких случаев из своих прошлых посещений Большой Ямы, но спорить не стал.
Теперь, после сытной еды, ему больше всего на свете хотелось спать. Поэтому, закрыв дверь за старухой, он повернул защелку и, повалившись на лежанку, сразу уснул.
Его разбудил шум в коридоре. Что-то тяжелое прокатилось по полу и, ударившись о стену, со звоном раскололось. Послышались быстро удаляющиеся шаги, и все стихло, но из-под двери потянуло вдруг едким противным запахом. Улисс поднялся с лежанки, зажег в печи от еще тлеющих углей короткую свечку и, приоткрыв дверь, выглянул в коридор. На полу возле двери он увидел лужу темной маслянистой жидкости и осколки стеклянного сосуда. Улиссу редко доводилось видеть настоящее стекло, поэтому он опустился на корточки и с интересом стал рассматривать эти удивительные осколки, прозрачные, как льдинки, и острые, как нож.