Поморские сказы
Шрифт:
– А отчего же нельзя? – похлопал по кошелю, что выглядывал из-под подушки, Буторин.
– Я тебе скажу, Иван Еремеевич, мечтаю я, чтоб и у нас школа открылась своя, в нашей деревне. До Мезени-то не набегаешься. В особенности в снегопады. Да если бы ты первым был в этом деле. Народ бы тебе в ножки кланялся. И я тоже.
– Об этом тоже думал я, –
Иванов-Шубин шагнул на палубу. И подходя к Антипу, услышал:
– Ну совсем невмоготу мне, не туда гребём. Говорил ему, а он, Ванька, всё своё! А как дойдём до полосы Конских широт, и Иван Еремеевич сбросит за борт немерено золота. Три-пять шапок серебра за коней отдал. Эх, дотянуть бы нам до большой дороги, до угревых течений!
Лёвка выглянул из поварни на волю. И тотчас же Антип заорал неожиданно.
– Всем наверх! – не успел Антип и глазом моргнуть, как все встали в ряд за его спиной. А он только руку протянул вперёд. И сказал – С последним ветром уходит один из чайных клиперов. Гляди, народ, любуйся, как акула бежит. У плавника, что торчком торчит над водой, бурун кипящий. И теперь только флагшток с клотиком видать. И до десяти раз – десять не досчитаем – и парус ушёл за горизонт.
Все стояли, молча любуясь той невиданной скоростью, с какой проплыл на горизонте и исчез, словно белое облачко, трёхмачтовый большущий парусник. Потом удручённо долго молчали.
Наконец Митрофан сказал:
– Ветра полный парус
А Антип добавил:
– В три раза нас он длиннее, и осадкой поболее будет, и в три раза быстрей, чем мы, идёт. А может и ещё шибче.
– Так что, нам померещилось это судно? А если нет, то что такое чайный клипер? – спросил Митрофан, и все, ожидая ответа, сгрудились плотно вокруг Антипа. Кто-то тихо сказал:
– В один день две радости не живёт.
– Да чего там нам с этого клипера? Лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою!
И вдруг незаметно подошедший Буторин спросил:
– Видно, это и есть Летучий Голландец? А тут думай не думай – а это и есть мираж!
Киндей хрипатым, неземным голосом и верно невпопад сказал:
– Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке!
Никто не засмеялся. Один крякнул в сердцах, да за борт сплюнул. Угрюмо нахмурив брови, сам Киндей закрестился часто, зашептав молитву и искоса поглядывая на своих товарищей. Пров схватил ведро и давай палубу поливать. Буторин, увидев расстроенные лица, тихонечко поплёлся к себе хворать. Всем стало неловко за плевок. Вспомнили о старинных заповедях.
Наклонившись к Антипу, Киндей ещё ниже почтительно поклонился.
– Антипыч, ты же слово дал, что будешь рассказывать о жизни мореходов в морях.
– Да я – всем сердцем! Разве против я, Индюшонок-Киндеюшка?
– Но вот ты плюнул за борт, Киндей! А позабыл, позапамятовал, что Зелёная борода обидеться может? – попенял Антип.
– А это что-то из сказочной истории?
– В море-океане не бывает сказочных историй, – продолжил окрепшим голосом Антип. Так, Зелёная борода?
– Но, – перебил упрямый Киндей, – эдакая опять сказочная история. Скорей всего, вроде бы, младший брат самого Нептуна… Да и какой я индюшонок, Антип Труфанович? Посмотри, какой я. Только Митрофан меня больше. Да в силе я, может, и ему не уступлю.
Но Антип зло и уверенно продолжал:
Конец ознакомительного фрагмента.