Помощь ближнему
Шрифт:
Глава 26
Подземелье Хранителя, да ещё и во второй раз, должно было стать лeгкой прогулкой. Что может быть проще пройти три лабиринта? Без поиска знаков, без разгадывания секретов, без боeв в конце концов. Просто пройти от входа до выхода, можно даже заблудиться, главное — не сходить с дорожки, что и для меня, и для Ергрида проблемой уж точно стать не должно было.
И не стало. С дорожек мы не сходили, а вот то, что эти дорожки вместе со всем прочим окажутся другими, стало полнейшей неожиданностью. Для меня, магистру всё это в новинку.
Много пара и дыма, мало света,
Минуты три мы с Ергридом шли по этому странному лабиринту, постоянно попадая в тупики. Маг потихоньку поминал базукха, я же внимательно всматривался в пар и дым на предмет какой-либо подсказки. И не прогадал, хотя заметил её магистр, поддавшись моему влиянию.
— Веник? — настороженно спросил Ергрид, когда я быстро схватил с полки небольшой амулет.
— Ну да, веник, — констатировал я. — Берeзовый.
— Зачем в таком влажном месте веник? — продолжал любопытствовать маг. — Им ведь ничего не уберeшь! Тут нужна тряпка, а ещё лучше много тряпок.
— Это веники не для уборки, ими моются.
— Моются??? Вениками??? Чудны дела твои, Камнерожденный.
Тем не менее, пугать чужеродные ему традиции Ергрид не стал. Гномы вообще неконфликтны в этом плане, пока не доходит до насильственного внедрения в наши устои чего-либо иного. Вторая по продолжительности война Асхана началась именно на этой почве и затронула, считай, все пласты реальности мира, так что навязывать бородачам то, что им не нужно, может быть чревато.
Минут за двадцать мы прошли весь банный лабиринт, собрав коллекцию амулетов из семи предметов. Помимо веника, в ней оказались печка-каменка, полотенце, ковшик, шапочка, ушат и мыло. Так же один раз я мельком заметил существо, очень сильно напоминающего домового из старого советского мультика. Оно даже подмигнуло мне и скрылось в дыму и пару до того, как я успел что-либо сказать.
Пусть дальше преграждала логичная дверь из того же дерева, что и лавки с полками. В её середине находился ряд отверстий, куда, очевидно, нужно было вставить найденные амулеты. Всего отверстий оказалось девять, на два меньше, чем было у нас предметов. Мы попробовали вставить те, что есть, мало ли, вдруг и так откроется, но дверь даже не шелохнулась.
— И что теперь? — спросил Ергрид. — Мы здесь замурованы?
— Думаю, надо вернуться, — ответил я. — Скорее всего, мы их пропустили по невнимательности.
— Возвращаться необязательно, добрые молодцы, — детским голосом пролепетал кто-то сзади.
Мы обернулись. Прямо перед нами стояло то самое похожее на домового существо — небольшого роста, волосы-солома, красная рубашка-косовопотка до пола с синим поясом, лапти.
— Как же тогда быть… э-э-э…
— Я Митро, княже, — отозвался «домовой», — поборник чистоты и духовной целостности. Таких как я называют домуш.
— Так как же тогда, быть, Митро? — завершил свой вопрос магистр. — Нам надо туда, за базукхову дверь.
— Да знаю я, княже, — похлопав глазами-бусинками, ответил
— Ты не поверишь нам на слово, это было бы слишком просто, — сказал я. — Надо доказать свою силу?
Вместо ответа Митро щeлкнул своими маленькими пальчиками, вызвав двух мужчин. Дружинников, единожды грейженных Пехотинцев, если я правильно понял. Они стояли в полном боевом облачении — кольчуга, кипчакский шлем, копьё, щит, короткий меч — явно очень сильно потели, подобно нам с Ергридом, но нападать не спешили.
— Это ваши соперники, княже, — всё тем же детским голосом пролепетал домуш. — Вам очень надо дальше.
Минуту мы стояли и смотрели друг на друга. У Дружинников вступать в бой желания точно не было, как и страха. Мы же… я достал шип нобга, пыхтящий искрами по фиолетовым граням, а Ергрид, бросив прищуренный взгляд на шип, снял с пояса жезл. Больше никаких действий не предпринимали.
— Пройти могут лишь сильные, добрые молодцы, — повторил Митро. — Дайте же понять, что вы сильные, княже.
— Не так, — отрезал я, всё ещё не горя желанием напасть.
Сзади раздался тихий скрежет. Мы обернулись — дверь отъезжала в сторону. Повернувшись обратно, чтобы задать несколько так и вертящихся на языке вопросов, не нашли никого, ни Митро, ни Дружинников.
— Базукх какой-то, — сквозь зубы бросил Ергрид. — Они над нами издеваются?
— Кто «они»? — уточнил я.
— Не знаю. Кто-то же должен всем этим управлять.
Следующим лабиринтом оказалась трапезная. Столы, заставленные снедью, белоснежные скатерти до пола с красными вышивками, лавки, плотно приставленные друг к другу, светильники в виде колеса со вставленными горящими щепками, половики вместо дорожек. Если баня ещё могла посеять сомнения относительно того, где мы, то это помещение уже активно так намекало. Впрочем, всё ещё может оказаться совсем не так, нужно больше данных.
Проходов между столами не оказалось, весь лабиринт представлял собой один большой тупик, куда бы мы не сунулись. Ергрид даже процедил по этому поводу несколько новых фраз, явно куда более крепких, чем его обычный базукх.
— Лавки! — воскликнул я.
— Лавки? — переспросил магистр и пристальнее посмотрел на них.
— Если не лавки, то я тогда не знаю, где ещё тут подвох. Идти по еде очень не хочется.
Еда, кстати, очень даже соответствовала представлениям об эпохе. Щи, борщи, пшeнная, овсяная и даже гороховая каши, квашенная капуста, репа и редька в различных видах, блины, судя по цвету, гречневые, с мeдом, дичь, рыба, я даже опознал свекольник — блюдо из свекольной ботвы неожиданно с с красной рыбой. А ещё кисель, морсы и даже бурлящий тeмно-красный напиток, свекольный квас, наверное. И это я ещё не всё опознать смог.
— Точно, лавки! — повторил моё восклицание Ергрид. — В них есть разрывы, похоже, надо ползти.
Предположение оказалось верным, там, где лавки не касались друг друга, можно было спокойно проползти, о чeм свидетельствовали половички под столами. Другое дело, что эти проходы были крайне узкими и нам, двум широкоплечим гномам, особенно мне в доспехах, приходилось буквально протискиваться. Благо, сам лабиринт был не сложным, иначе через пять, может быть десять минут таких ползаний пошeл бы крушить и ломать. Или не пошeл бы, уж очень не хотелось.