Помощь Извне 2
Шрифт:
Также он не стал рассказывать, что для того, чтобы всего этого не видеть, а главное – не слышать ужасного смрада, который исходит от умершего, труп принято закапывать глубоко в землю. Ибо сделаны мы из праха, и в прах мы должны уйти… ну, и все такое.
Джерри поведал дочери, что когда люди делаются старыми или, когда они очень больные, то они умирают. Тогда их надо закапывать в землю – это называется хоронить, а вся процессия – это похорон. Но такое надо делать ни где попало, а на специально отведенном для этого месте. И место это зовется кладбищем.
Еще он сказал, что хоронят людей аккуратно и иногда даже торжественно. Тело не просто бросают в сырую яму, а кладут его в ящичек, который
– Значит, мой дедушка Рафаэль сейчас проживает на кладбище? – уточнила Джульетта. – Когда к нему можно будет сходить в гости?
– Да, он теперь на кладбище, – ответил Джерри. – А на могилу к нему можно будет пойти через несколько дней.
– Пап, а можно мы с тобой завтра туда сходим? – попросила она. – Я хочу посмотреть, какой там у дедушки памятник.
Юноша засунул руки в карманы, начал шарить в куче бумажек и каких-то железяк в поисках чего-то, что отвлечет внимание его дочери. Он нашел шоколадную конфету в зеленом фантике. Сжал ее между большим и указательным пальцами – она была одеревенелая, словно труп… и такая же зеленая. Наверное, ей тысяча лет. Может, больше. Может, она даже приплыла на Ноевом ковчеге. Джерри решил, что не стоит давать такие сладости своему ребенку и выбросил кондитерское изделие прочь.
– Доченька, понимаешь, мы с Ольгертом Виртом должны на несколько дней уехать отсюда, – произнес он, пытаясь улыбнуться. – Но когда я приеду, то мы обязательно сходим на кладбище к дедушке Рафаэлю, хорошо?
– Хорошо, – послушно ответила девочка.
Джульетта обняла папу и заплакала. Ее плач казался каким-то тихим и приглушенным на этом душном заднем дворике. Кирпич на пустой стене, возле которой стояли стеклянные бутылки, словно бы впитывала его в себя.
* * *
Пойти к Сатирикону в город Цюрих с самого утра, как планировал Ольгерт Вирт, не вышло, потому что проснулся он поздно – около полудня. А пока покушал, завершил какие-то свои дела и сделал множество другой мелкой работы, то прошло солидных полтора часа. Поэтому, чтобы наверстать упущенное время, мужчине пришлось скакать туда верхом на лошади.
Хранитель порталов проживал в узком, но неимоверно высоком домике, двери которого всегда были приоткрыты. Черный паладин вошел туда без стука и застал своего старого друга за ремонтом каких-то антикварных часов.
– Хайль! – поприветствовал он Сатирикона.
– Хайль, Ольгерт Вирт! – ответил мужчина. – Давненько мы не видались. Чем я могу тебе помочь?
Действительно, много лет и зим прошло с того времени, когда они виделись в последний раз. Но внешне никто из них особо не изменился. Лишь ряса Сатирикона сменила цвет с красного на пурпурный. А так, все остальное в его внешнем виде и домашней обстановке было таким же самым, как и в прежние часы.
Разговор между ними надолго не затянулся. Исчерпав, наконец, запас ни к чему не обязывающих тем, они оба замолчали. Говорить было сложно, приходилось по пару раз повторять одну и ту же фразу. Еще с молодых годов Сатирикон был не просто очень высоким, что рядом с ним все другие юноши его возраста выглядели пигмеями. Он еще был и немного глуховат. Возможно, причиной тому был слишком большой рост, который равнялся трем метрам и двум сантиметрам. Каждый раз, когда Ольгерт Вирт на тон громче повторял сказанное,
Дальше черный паладин завел разговор о прыжках сквозь измерения. Он узнал, что до портала в этом мире очень далеко, ибо тот находится на острове, до которого надо плыть кораблем два месяца, если не больше. Но это его не тревожило, потому что у них оставалась еще одна колба с Эссенцией Сущности Мироздания, и ее содержимого, как утверждал Сатирикон, должно было вполне хватить как для Ольгерта Вирта, так и для Джерри.
Еще хранитель порталов рассказал, что Эссенция Сущности Мироздания перенесет их туда, где они чаще всего бывали… если они там бывали… или в то место, которое будет им больше всего по душе. С порталами же было по-другому. Один человек или группа людей входили внутрь него, загадывали то место, куда бы хотели попасть и телепортировались. Это устройство позволяло не только делать прыжки из мира в мир, но и могло перенести людей в любое место, находящееся в том же измерении, где и стоял портал. Простое, как доска и невероятно практичное. К тому же к нему не требовалась подробная инструкция пользования.
В конце визита Ольгерт Вирт попросил у Сатирикона карту, на которой было указанно месторасположения портала в Джеррином измерении. Хранитель порталов подошел к огромному книжному шкафу, высота которого достигала четырех метров. Поднял руку и достал с верхней полки запыленную папку с бумагами, в которой лежала та самая карта…
С Цюриха Ольгерт Вирт вернулся сразу после обеденной трапезы. Он спрыгнул с Нины – это была его кобыла. Мужчина назвал ее в честь одной тетушки, воспитательницы в детском саду, где он когда-то имел кое-какое дело. Эта женщина была просто отвратительной. Она любила сдавливать маленьким детям пальцы, если те не съедали всю морковку на завтрак. Ему нравилось ездить на Нине. Особенно нравилось гонять на ней, чтоб она аж падала от изнеможения. Так он мстил за тех детей.
Животное встало на дыбы и чтоб угомонить его, черный паладин порывисто дернул за удила, чуть не разорвав кобыле рот. Потом похлопал Нину по шее, успокоил… и привязал до коновязи, что находилась возле рыцарской таверны.
Погода обещала быть хорошей. Ольгерт Вирт разгуливал перед зданием рыцарской таверны; пинал ногой какой-то камешек, смотрел на небо, разглядывал деревья в поисках воронов, а солнце все продолжало лупить молотками своих лучей по непокрытой шляпой голове.
Вдруг на глаза мужчине попалась засушенная кучка дерьма, небрежно забросанная смятыми бумажками. Она находилась в кустах, растущих в стороне от дороги. На одной из бумажек он увидел коричневую полосу – ее давно оставил, подтираясь, какой-то дядька.
Скривившись, мужчина отошел и присел на постамент от памятника “неизвестному мужчине”. Он заметил, что в некоторых местах земля здесь покрыта засохшей кровью, цвета шоколадного молока. Еще он заметил, что сама скульптура стоит неровно – немного сдвинутая в правый бок и какая-то перекошенная. Возможно, при падении бронза деформировалась…
“Когда пойдет дождь, то вода смоет засохшую кровь, – подумал он. – А вот памятник надо будет поправлять вручную!”
В данное время в округе молилось двое человек. Торговка рыбой, которая сидела в туалете и находилась в пяти километрах от рыцарской таверны, заменила слова: “Прости нам грехи наши” на “Покарай нас за беззакония наши”, – потому что считала, что только такой должна быть молитва человека к справедливейшим высшим силам. Второй была Джульетта. Сначала девочка стояла перед кроватью родителей, потом упала на колени, сложила руки перед собой.