Помощь в воспитании детей с особым эмоциональным развитием (ранний возраст)

Баенская Елена Ростиславовна

Пока такой ребенок вел «сидячий» образ жизни, он не доставлял близким никаких хлопот. Но как только он освоил навыки ходьбы, ситуация резко изменилась. Ранее пассивный, спокойный, умиротворенный малыш становится практически неуправляемым. Он начинает отчаянно карабкаться на мебель, убегать не оглядываясь, и кажется, что у него совершенно отсутствует чувство реальной опасности. Мы уже говорили о том, что в районе годовалого возраста и при нормальном развитии наступает первый критический период, когда ребенок «попадает в плен» окружающего сенсорного поля и совершает действия, которые диктуются законами его организации: выдвигает и задвигает ящики стола или шкафа, не может не влезть в лужу, не бежать по дорожке, размазывает еду по столу, дорывает надорвавшуюся страницу книги или отставший кусочек обоев и т. д. Контролировать и организовывать взрослому его поведение в таких ситуациях, как было сказано

выше, помогает, прежде всего, предыдущий опыт совместных с близкими переживаний общих впечатлений. У аутичного ребенка подобный опыт общего с взрослым сосредоточения на чем-либо просто не накапливается, поэтому у него не складываются индивидуальные стереотипы взаимоотношений с миром, привычки, предпочтения и страхи, не формируются способы взаимодействия с близкими людьми. Понятно, что в этих условиях невозможно развитие ни бытовых, ни игровых, ни речевых навыков. Отдельные изредка возникающие слова «уходят и не возвращаются», потому что не могут быть привязаны к регулярно воспроизводимому жизненному стереотипу. Поэтому одним из наиболее характерных признаков данного варианта аутистического развития является так называемый мутизм (отсутствие внешней речи).

Второй вариант

Проблем, связанных с уходом за детьми младенческого возраста, развивающимися по этому варианту, гораздо больше. Эти малыши более активны и требовательны в выражении своих желаний и неудовольствия, кроме того, они избирательнее в своих первых контактах с окружающим миром, в том числе и с близкими. У них не наблюдается пассивной подчиняемости в обычных каждодневных процедурах кормления, одевания, укладывания спать, купания и т. д., ребенок скорее сам диктует матери, как с ним следует обращаться, принимая или активно отвергая требования режимных моментов ухода за собой. Поэтому очень рано складываются и жестко поддерживаются первые стереотипы взаимодействия малыша с его окружением.

Такой младенец рано начинает выделять маму, но привязанность, которая формируется по отношению к ней, носит характер примитивной симбиотической связи, описанной выше. Постоянное присутствие матери необходимо для него как основное условие существования. Конечно, в таком возрасте и обычный ребенок остро переживает даже непродолжительную разлуку с близким человеком, однако у аутичного малыша эти реакции могут быть катастрофическими и проявляться на соматическом уровне. С возрастом эта тенденция не сглаживается, а напротив, может усиливаться.

И в норме, как было показано выше, для первых месяцев развития ребенка характерна приверженность к постоянству и стабильности в отношениях с окружением: малыш чуток к соблюдению режима, привязывается к рукам ухаживающего, выраженно реагирует на перемены. Однако при этом постоянно идет процесс «отлаживания» все большей гибкости в его взаимоотношениях с мамой, а через нее – и с окружающим миром. У аутичного ребенка этого не происходит, напротив, к 2–3 годам его требования сохранения постоянства деталей окружения нарастают, постепенно становясь категорическими, что уже выглядит как патологический симптом нарушения развития.

Такой ребенок особенно чуток к соблюдению режима со всеми его мельчайшими подробностями. Для него характерна ранняя фиксация не только определенного впечатления, но и способа его получения. Так, например, при однократной попытке замены грудного молока сцеженным младенец не только отказался от еды, но и ежедневно, в течение двух месяцев, кричал именно в те часы, когда была произведена эта неудачная замена. Известно, что в норме для всякого ребенка в младенческом возрасте характерны определенные предпочтения: какая-то форма пустышки, самая удобная и привычная поза при укладывании спать, любимая погремушка и т. д. Однако для ребенка с рассматриваемым вариантом аутистического развития нарушение этих вполне естественных привычек сопоставимо с реальной угрозой для жизни. Например, потеря любимой пустышки (или тот факт, что она оказалась поврежденной) может превратиться в трагедию из-за того, что не удается достать совершенно аналогичную; невозможность поместиться в коляску – единственное место, где ребенок спал с рождения до трех лет, – приводит к серьезному разлаживанию сна малыша и т. д. Этим детям свойственна наибольшая избирательность в еде, поэтому существенной проблемой часто оказывается введение прикорма, переход от жидкой пищи к твердой, расширение привычного рациона питания.

Именно так уже в первые годы жизни складывается и на протяжении долгого времени сохраняется экстремальная стабильность ограниченного набора возможных контактов ребенка со средой. Накапливается определенный набор привычных действий, из которых складывается каждый день ребенка и менять которые он не позволяет: ему нужно гулять

по одному и тому же маршруту, слушать одну и ту же книжку или музыкальную запись, постоянно держать в руке одну и ту же игрушку или какой-то предмет (мамину рубашку, палочки, коробочку из-под йогурта, кусок мыла, электрическую лампочку), есть одну и ту же еду – вплоть до того, что единственной едой ребенка может стать определенной сорт печенья, причем только одной формы и размера, использовать одни и те же слова и т. д. Могут формироваться и достаточно сложные ритуалы, которые ребенок воспроизводит в определенных ситуациях, и они могут выглядеть и достаточно приемлемо, и совершенно нелепо, неадекватно. Например, двухлетняя девочка обязательно должна была ежедневно кружиться в определенном месте книжного магазина, держа в руке длинный огурец или батон.

С раннего возраста такой ребенок проявляет особую чувствительность к сенсорным параметрам окружающего мира. Очень часто у него уже до года наблюдается повышенный интерес к форме, цвету, фактуре окружающих предметов. Подобная тонкость восприятия поначалу может порождать у близких ребенка предположение о его замечательном интеллектуальном развитии. Так, родители часто рассказывают нам, как их ребенок в раннем возрасте замечательно раскладывал по цвету кубики, колечки от пирамидок, карандаши, хотя его этому вроде бы специально и не учили; на третьем году жизни хорошо запоминал и показывал буквы, цифры, страны на карте мира, цветы в ботаническом атласе; демонстрировал прекрасную музыкальную память, воспроизводя достаточно сложные ритмы и мелодии (такое пение, точнее интонирование, может наблюдаться у такого ребенка уже до года); прекрасно запоминал стихи, о чем свидетельствовал его отчаянный протест при замене в них какого-то слова. Не достигнув двух лет, такие дети могли безошибочно достать с полки любимую книжку (распознав ее корешок), прекрасно ориентировались в кнопках телевизора и т. д. Чувство формы у таких детей бывает выражено порой до такой степени, что двухлетний ребенок может, например, выделять в обычных предметах, окружающих его, скрытую в них форму шара; везде, даже на орнаменте маминого платья, видеть геометрические фигуры; повсюду, вплоть до стебля одуванчика, отыскивать интересующие его «трубочки» и т. д.

Вместе с тем такая чувствительность к сенсорным ощущениям уже в раннем возрасте порождает у детей с данным вариантом развития достаточно сложные и разнообразные формы аутостимуляции. Наиболее ранними из них, часто замечаемыми родителями еще на первом году жизни, являются раскачивания, прыжки и потряхивания ручками перед глазами. Затем постепенно нарастает особое сосредоточение на ощущениях от напряжения отдельных мышц, суставов, а также застывание в характерной позе вниз головой. Одновременно малыша начинает привлекать скрипение зубами, онанирование, игра с языком, со слюной, облизывание, обнюхивание предметов. Ребенок занимается поиском особых тактильных ощущений, возникающих от раздражения поверхности ладони, от фактуры бумаги, ткани, от перебирания и расслаивания волокон, сжимания целлофановых пакетов, верчения колесиков, крышек.

Этап развития, для которого в норме характерны однообразные многократные манипуляции с предметами (прежде всего ребенку нравится их трясти и стучать ими), обычно завершается к концу первого года жизни. На смену им закономерно приходят более сложные формы обращения с объектами и игрушками, в которых ребенок уже начинает использовать их функциональные свойства. Аутичный же ребенок захвачен возникшими однажды определенными сенсорными ощущениями и эффектами настолько, что его стереотипные манипуляции жестко фиксируются и воспроизводятся снова и снова. Например, малыш даже не пытается возить и нагружать машинку, а продолжает на протяжении ряда лет вращать ее колеса или держать заведенную игрушку в руках; он не строит башенку из кубиков, а однообразно раскладывает их в горизонтальный ряд.

Так же сильно, как и положительные, фиксируются однажды полученные ребенком отрицательные впечатления, поэтому мир, окружающий его, окрашен в очень контрастные тона. Уже в раннем возрасте у него очень легко возникают многочисленные страхи, которые остаются актуальными на протяжении ряда лет. Причины этих страхов достаточно разнообразны. Часть из них порождается раздражителями, вызывающими инстинктивное ощущение угрозы (например, резкое движение по направлению к ребенку, фиксация туловища при застревании головки малыша в вороте; боль; неожиданный «обрыв» в пространстве, связанный со ступенькой или отверстием люка и т. д.). Сам факт возникновения испуга в подобных ситуациях естествен. Необычной же является острота этой реакции и ее непреодолимость. Так, один мальчик еще в младенчестве испугался взлетевших из-под коляски птиц, и этот страх у него зафиксировался на многие годы.