Помощница капитана
Шрифт:
Высоко над горизонтом светились огромные кольца планеты, рассекающие небо словно молнии. Колыхались оранжево-красные лучи, отражавшиеся в сотнях и сотнях озёр, заполненных очень чистой, прозрачной жидкостью – и только к вечеру первого дня пребывания на спутнике химический анализ показал, что это не вода, а метан. Далеко на горизонте вулканы выбрасывали ввысь фонтаны воды и сероватого газа. Закрывая их, проносились по безжизненной пустыне смерчи.
Корабль приземлился, и Ксения во главе отряда Крылатых первой ступила на безжизненную почву этого мира. Она улыбалась, рассматривая вулканы
– Капитан, я могу дышать, – поспешила поделиться она.
– Кто приказал вам проверять?
– Никто… – Ксения смущённо замолкла.
На другом конце линии послышался тихий шелест, похожий на вздох.
– Держите выход и ожидайте меня. Вы знаете, как с ними говорить?
– Нет. Я не переводчик и не дипломат, я пилот.
– Не важно. Я сам поведу разговор.
Личной встречи с уже виденным Орловым раскосым капитаном, впрочем, так и не произошло. Их, казалось, оставили без присмотра – и только в телескоп можно было разглядеть, что высоко на орбите спутника продолжают парить два конвойных корабля.
Через некоторое время стало ясно, что планета пуста.
– Карантинная зона, – констатировал Орлов, когда вечером первого дня он застал Ксению разглядывающей алые контуры вулканов и колесо планеты, падающей за горизонт. – Там ещё и гораздо холоднее, чем здесь, эта зона с климатом, пригодным для жизни, создана специально для нас.
Ксении рассеянно оглянулась на него.
– Красиво, да?
Орлов оглядел безжизненный пейзаж. Над горами как раз начинался метановый дождь.
– Я бы так не сказал. И нам было бы лучше вернуться на корабль.
– Не бойтесь, – Ксения улыбнулась, – я заметила, что он не заходит сюда. Над нами как будто стена. Вон там, – она указала пальцем туда, где заканчивалась пелена дождя. Затем обернулась резко, и когда Орлов опустил взгляд – уже стояла с ним лицом к лицу.
– Капитан… – произнесла она и закусила на секунду губу, – капитан, – решительнее повторила Ксения. – Скажите, вы не жалеете о том, что произошло?
Орлов прищурился.
– О том, что позволил привести себя сюда, на планету, где за пределами отведённой нам зоны, сделанной неизвестными нам хозяевами положения, скорее всего, нечем даже дышать?
– Я говорю не об этом, – Ксения упрямо смотрела на него.
– Ксения… – Орлов вздохнул. Руки его сами скользнули вверх и поймали щёки девушки. Они были почти что одного роста, и хотя Ксения, как он знал, ребёнком уже нельзя было назвать, она казалась невыносимо молодой. – Сколько тебе лет?
– Двадцать четыре. Вы должны знать.
Ксения посерьёзнела вдруг.
– Это слишком много? Или мало? Я не знаю, какой у вас вкус.
– Это… – Орлов замолк на секунду, – это в самый раз. Если бы не я. Если бы не…
«Анастасия», – звенело у него в голове, но он не мог произнести этого вслух. Губы Ксении были такими нежными и так манили к себе, а он так устал от одиночества бесконечного космоса – и так устал отвечать за всё, что просто наклонился и коснулся их.
Ксения на секунду напряглась как струна – и тут же растаяла, всем телом подаваясь вперёд.
– Как же вы… – прошептала она,
– Сделай одолжение, – произнёс Орлов, заглядывая ей в глаза, – больше не ставь экспериментов над собой. Не проверяй, есть ли в атмосфере аммиак и идёт ли над кораблём кислотный дождь. Для этого есть зонды. А ты нужна мне живой. Хорошо?
– Да, – Ксения смотрела на него и не слышала ничего.
ГЛАВА 14
На спутнике «Варяг» был оставлен на несколько недель — и за всё это время делегацию ромеев побеспокоили только раз. По внешней связи с Орловым снова говорил раскосый адмирал — если, конечно, звание его звучало так: ни Орлов, ни кто-либо другой на корабле об этом точно судить не мог.
Всё так же на языке жестов Орлов спросил, когда они смогут поговорить о сотрудничестве двух народов с правителем здешней страны — и получил ответ, что местный император не говорит на языке дикарей.
Орлов проглотил укол и ответил, что кто-то, хоть бы и тот же генерал, мог бы осуществлять перевод. Сам он чувствовал себя весьма неуютно — лишённый всех красок родного языка, вынужденный ограничиваться лишь простейшими жестами. Правда, на помощь приходили аллегории. Так, когда генерал сказал, что для его народа было бы удобнее провести переговоры здесь, на спутнике, которому Орлов присвоил название Титан, граф, хотя и понимал причины подобного беспокойства, показал на пальцах:
«Птица в клетке не поёт». Ему не только хотелось самому увидеть чужой мир, но и было необходимо оценить его реальный культурный и экономический потенциал.
Генерал помрачнел.
«Это требует размышлений», — ответил он.
«Раздумья идут на пользу любому делу», — согласился Орлов, хотя ему и не хотелось торчать на Титане ещё несколько недель.
Спутник, помимо терраформированной зоны, окружавшей их, никакими удобствами не обладал. Здесь не было ни жилищ для людей, ни достаточного количества свежей воды и еды, чтобы прокормить полторы тысячи человек, а запасы «Варяга» стремительно продолжали иссякать.
«На Тауроне уже наступает лето, — думал капитан, стоя у самой границы заповедника и наблюдая, как прямо перед носом у него разбивается о невидимую преграду метановый дождь. — И в садах сейчас зацветает сирень».
Впрочем, к концу недели посредники Сина обеспечили его занятием более содержательным, чем любование дождём: как-то утром над «Варягом» завис небольшой корабль с загнутым носом и торчащими из бортов трубами дул. Один из его шлюзов открылся, и на поверхность Титана был отправлен странного вида шлюп — никто на Варяге таких никогда не видел. Корма корабля была очень широкой и высоко поднятой. Нос же, наоборот, был низким, но тоже широким — почти прямоугольным. Ксению удивили паруса — на каждой из пяти мачт шлюпа словно бы был раскрыт большой веер. На корме располагался румпель, которым управляли, судя по всему, из рубки. Ксения не могла не заметить так же, что у судна нету киля — а значит, вряд ли оно могло бы странствовать по Ветрам. Шлюп доставил несколько бамбуковых ящиков.