Понять. Поверить. Простить
Шрифт:
Домой он ехал в задумчивости: все никак не мог отделаться от мыслей о дочери и о том, как скорее ее найти. А дома его ждала Эля. Раньше он никогда так не торопился попасть домой, а сейчас он не мог дождаться окончания рабочего дня, чтобы потом поскорее увидеть ЕЕ. Стас даже улыбнулся, вспомнив ее, свою любимую и родную девочку. Столько раз он уже порывался рассказать ей о том, что Анюта жива, но его останавливало то, что поиски пока не дают результата, а расстраивать Элю он не хотел. Снова и снова осаживал себя и терпел, контролировал каждое слово, каждый свой жест, чтобы ненароком не проговориться раньше
Пока стояли в пробке Третьем Транспортном, Стас достал из ежедневника фотографию, где были запечатлены Эля с Аней — обнимающиеся, прижавшись друг к другу щека к щеке. Какие же они обе красавицы, его дорогие, милые сердцу девочки. Он засмотрел все Анины фотографии до такой степени, что помнил мельчайшие подробности снимков. Он помнил каждую черточку родного детского личика, что так похоже на его, свою дочурку Стас узнал бы из миллиардов других лиц. Точно так же, как он когда-то запомнил и Элины черты, сохраняя их в памяти долгие годы, воскрешая их день ото дня в своем сознании и видя во сне. Не возможно описать, как Стас переживал за судьбу их малышки: что с ней сейчас, не болеет ли, никто ли ее не обижает, как она учится… Множество вопросов крутилось в голове и ни на один из них он не знал ответа. Столько дней уже прошло, а ни к какой разгадке так и не пришли.
Эля встретила его, как всегда, со счастливой улыбкой и сияющими глазами. Внимательно всмотрелась в его лицо: от нее не укрылось ничего. Стас прекрасно знал, что Эля очень проницательна, улавливает его эмоции и тоже переживает за него.
— Стас, у тебя все хорошо?
Волнуется. Он постарался заверить ее, что это всего-навсего проблемы на работе — не более. Эля приготовила чудесный ужин, и Стас, немного расслабившись, уже предвкушал, как прекрасно они вдвоем проведут вечер. Пока не раздался звонок его телефона.
— Прости, милая, это с работы, — с сожалением произнес Стас. — Надеюсь, что это не надолго.
Заперев за собой дверь кабинета, Стас ответил.
— Стас, привет, это снова я, — услышал он взволнованный голос Вали. — Я, наверно, тебя отвлекаю?
— Привет. Валь, я знаю, что по пустякам ты звонить не будешь, так что рассказывай, что случилось.
Стасу даже показалось, что голос Тищенко был немного взволнован.
— В общем, тут такое дело… — Воцарилась гнетущая, давящая тишина, и Стас стал нервничать. — Короче, эта женщина умерла сегодня днем в больнице.
— Твою ж мать, — Стас в сердцах ударил кулаком по столу. А потом устало провел рукой по лицу. — Она же была основным свидетелем после Трегубова.
— Стас, я знаю. Мы пытаемся найти еще тех, кто хоть как-то был связан с этим делом. Но все не так скоро, как хотелось бы. Запасись терпением.
— У меня уже нет этого терпения, — завелся Стас, — Ты понимаешь, что время идет. А результата ноль. Мне даже представить страшно, где сейчас моя… — он вовремя спохватился, понимая, что срывается на крик и что это может услышать Эля, поэтому понизил голос и продолжил, — дочь и что ей могли сделать.
— Стас, не кипятись, мы не сидим сложа руки. Поиски идут полным ходом. Тем более, что этим делом занимается прокуратура. Но тут еще такое дело… Даже и не знаю, как сказать…
— Что еще? — с замиранием спросил Стас, чувствуя, что ничего хорошего он не услышит.
— Архив
— Б***, - не сдержался Стас. Если хоть и была какая-то надежда на скорейшее нахождение Ани, то сейчас эта надежда сгорела вместе с документами. — Валь, как такое возможно? В архивах же принимаются меры противопожарной безопасности…
— Стас, ничего не могу тебе сказать. Следствие во всем разберется.
— Валь, а что с мадам Колчиной? Ее допросили уже?
— Она молчит. По пятьдесят первой статье…
— Что? — не понял Стас.
— Ну статья 51 Конституции: «никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников».
— Да уж… Весело…
Воцарилось тягостное молчание.
— Валь, найди мне ее, — наконец, выдавил из себя Стас с болью в голосе. — Я тебя очень прошу…
— Стас, ты ж знаешь: ради тебя я все переверну. Найдем мы твою дочь, обещаю, что найдем. Просто пока поиски затягиваются. Кстати, ты Эле рассказал уже?
— Нет, не хочу ее тревожить лишний раз.
— Ну и правильно. Пока ей лучше не знать. Ты меня извини за плохие новости, но ты сам ведь просил держать тебя в курсе всех событий.
— Да, да, — уже невпопад ответил Стас, полностью погрузившись в свои мысли.
Закончив разговор, он еще долго сидел в своем кабинете. Позвонили с работы уточнить нюансы контракта, и Стас сорвался — впервые в жизни сорвался на ни в чем не повинного человека. Ругался, хоть и понимал, что по делу, но все же в любой ситуации он старался сохранять спокойствие. На своей памяти он срывался лишь несколько раз: когда узнал от Светы Тихоновой об Эле и Ане и приехал в Москву, чтобы убедиться в этом, а второй раз — когда узнал, что Аня жива, и получил подтверждение от этого доктора. Но все эти причины были личными — настолько глубоко личными, что буквально разъедали горечью все внутри, обжигая, не давая продохнуть.
И что же теперь делать? Сколько еще времени потребуется, чтобы разыскать малышку? И как не сойти с ума от неопределенности и тревоги.
От всего этого роя чувств и мыслей стало совсем уж тяжко. Казалось, будто небо над головой затянули беспросветные тучи. Но в его жизни есть свое солнышко — его Эля. И Стас знал, что как бы тяжело ему ни было, она одна есть смысл его жизни и ради нее стоит справляться со всеми трудностями. Он встал и тихо направился в гостиную, где Эля смотрела телевизор. Остановился в дверях и невольно залюбовался ею: вот она сидит, укутавшись в свою кофту, подогнув под себя ноги, и смотрит любимый фильм, а рядом лежит фотоаппарат — видимо, вспоминала прошедший отдых. Немного уставшая, чуть растрепанная, но такая домашняя, любимая и родная. Стас осторожно подошел к дивану и опустился на пол перед Элей.
— Что делаешь? — спросил он.
— Да ничего. Фильм смотрю, фотографии разглядываю. Ты уже закончил?
— Да. — Стас взял ее ладони в свои руки и посмотрел на ее лицо.
— Снова проблемы на работе? Ты так ругался…
Стасу невольно стало стыдно.
— Прости милая, немного сорвался. — Он еще некоторое время смотрел в ее глаза, а потом обреченно опустил голову на ее колени, обнимая и привлекая ближе к себе за талию. Мысленно прося прощение за то, что не в силах скорее найти Анечку.