Понюшка (Snuff)
Шрифт:
И парень еще не закончил. Его настроение просто изменилось от расплавленной стали к холодному, твердому железу.
— Перед тем, как рассказать вам, джентльмены, что сейчас произойдет, я бы хотел привлечь ваше внимание к гоблину, сидящему на дереве, и наблюдающему за вами. Всем вам он известен как Вонючка, и каждый из вас порой удостаивал его кто пинком, а кто давал сигарету или отправлял с поручением, не так ли?
Все почувствовали облегчение, словно самое страшное было позади. На самом деле это было только начало.
— Командор Ваймс, как и я, хотел бы довести до вас один момент. Закон применим ко всем, что означает и к гоблинам тоже.
Последовало множество согласных кивков,
— Но раз закон применим к гоблинам, значит у гоблинов так же есть права. А раз у них есть права, значит будет правильно, если у гоблинов будет собственный полицейский, который будет подчиняться полиции Шира.
Ваймс с удивлением и нескрываемым восхищением посмотрел на Фини. Эта фраза всех добила: они кивали, соглашались с его словами, и так кивок за кивком, он довел их до того, что они только что согласились утвердить гоблина полицейским.
— Итак, джентльмены, я собираюсь назначить Вонючку специальным констеблем с испытательным сроком, чтобы он помог мне наводить порядок на холме и держать в курсе дел. Он получит значок и теперь каждый пинок будет расцениваться как нападение на полицейского при исполнении. И наказание за это будет не просто повешение, а еще и придется поболтаться между небом и землей. Данное решение является внутренним полицейским и не требует специального одобрения магистрата. Верно, командор Ваймс?
Сэм был сам удивлен тому, как его рот самостоятельно без вмешательства мозга открылся и ответил:
— Верно, старший костебль Апщот, согласно партикуляру 12, часть 3 свода законов Анк-Морпорка, и является стандартной полицейской процедурой, — добавил он уверенно, зная, что никто все равно не станет читать, а будут только хлопать глазами.
Внутри Ваймс поморщился. Он возился в Страже с гномами, троллями и наконец даже с оборотнями и вампирами, но на то, чтобы принять их на службу ушли годы. Ветинари всегда рассуждал так: «Что такое норма? Норма это вчерашний день, прошлая неделя и месяц вместе взятые». И Ваймс привык, что нужно менять вещи по одной за раз, чтобы все привыкли к тому, что это нормально, хотя мистеру Вонючке, точнее специальному констеблю на испытательном сроке Вонючке лучше пока будет ограничить свою полицейскую работу пределами пещеры. Идея вовсе не дурная, если только тому удастся оградить местных кур от посягательства, то у нового состояния нормы будет шанс. В конце концов, люди очень легко расстаются со своими правами и свободами, забираемыми свыше, но притеснение личных свобод обычно является пощечиной в лицо и точно так и расценивается.
Фини наконец выговорился и добавил напоследок:
— Я не принуждаю вас что-то мне рассказывать, но может быть среди вас найдется кто-нибудь, желающий оказать содействие?
Ваймс постарался скрыть от окружающих, и пуще всего от Фини, выражение лица. Разумеется когда-то даже капитан Моркоу был таким же… и может быть… сам Сэм Ваймс? Но совершенно точно странно было бы ожидать от людей из толпы, чтобы кто-нибудь вытянул руку и воскликнул:
«Да, констебль! Я бы хотел все вам рассказать и пригласить этих замечательных джентльменов в свидетели!»
Обычно после подобного представления просто ждешь, пока кто-нибудь не скользнет в сторону и, дождется, когда вы останетесь наедине, шепнет что-нибудь, или просто кивнет в нужном направлении или, как бывало с Ваймсом, напишет инициалы в пролитой луже пива на барной стойке и через две секунды вытрет все насухо. Конечно порой мелькнет мысль: а вдруг удача? Но в конце концов, Фини еще учится, верно? Счастливые отношения с обществом однажды сами собой наладятся.
Ваймс сдул розовую пену смущения:
— Итак, джентльмены, обращаясь к вам в качестве командующего Городской
— О, где-то половины из них, командор, включая имена, их семьи, домашний адрес и прочее. Остальные из разных мест, не могу сказать, что они все ангелы в душе, но в основном не плохие люди.
Данное высказывание вызвало ухмылки на лицах и облегчение, на что Ваймс спросил:
— Хорошо, а кто, как вы считаете, мистер Фини, был готов пустить в вас стрелу?
Но прежде, чем Фини успел ответить, Ваймс обернулся и встретился лицом к лицу с мистером Стонером, заставив его присесть. Вилликинс, которого редко подводили инстинкты, внимательно следил за клерком. Ваймс весело обратился к новоприбывшему:
— Кого я вижу! Это же вернулся мой добрый друг мистер Стонер! Он у нас адвокат, а я полицейский, и мы знаем как общаться друг с другом. Давайте поговорим, мистер Стонер.
Сэм осторожно, но крепко подхватил сопротивляющегося адвоката и вытащил его прочь из наблюдающей за ними с большим подозрением толпы, что не преминул отметить Ваймс.
— Вы же адвокат, мистер Стонер, не так ли? Часом не по уголовным делам?
— Нет, ваша светлость, я специализируюсь в вопросах земельного и имущественного права.
— А, ну это не так опасно, — отметил Ваймс, — и как я полагаю, вы являетесь членом анкморпоркской гильдии, которую возглавляет мистер Кривс? — Сэм произнес эту фразу между делом, зная какой страх имя старого зомби вселяет в сердце каждого адвоката, хотя есть ли оно у мистера Кривса вопрос спорный. Теперь должно быть мистер Стонер быстро шевелил мозгами. Если у него была крупица здравого смысла, и он читал журнал «Закон» между строк, то он бы понял, что несмотря на то, что мистер Кривс и кланялся богатым и влиятельным клиентам (хоть и со скрипом в спине), он терпеть не мог ошибок, тем более, когда закон выставлялся на посмешище неумелыми адвокатами и дилетантами, свято веря, что это позволено лишь старшим юристам, вроде самого мистера Кривса, который обтяпает дело осторожно и по всем правилам, зарабатывая $300 в час. И еще мистер Стонер должен был подумать о том, что местные помещики вертят законами как хотят, что в целом было прерогативой профессиональных юристов. Мистер Кривс не был счастливым зомби, от которого и сложившийся обычай и практика требовали, чтобы он перестал ходить с вытянутыми вперед руками (с чьей-то оторванной головой в одной из них для пущего эффекта). Он был известен тем, что проветривал свою селезенку, находившуюся во все еще приличном состоянии, на сопливых юристах с идеями, беседуя с ними некоторое время спокойным тихим голосом, после чего они неизменно заявляли, что оторванная голова - это для вегетарианцев.
Ваймс наблюдал за выражением лица юриста, просчитывающего варианты, и обнаружившего, что их не много.
— Я стремился дать хороший совет по ситуации, — заявил он, словно умоляя о прощении, — но как ни печально признаться, они решили, что раз они владеют здешними землями, то они и устанавливают на них законы. Но должен сказать, что они не плохие в сущности люди.
Ваймс сам удивился, насколько ему в последние дни удавалось справляться со своим характером.
— Земля, я очень люблю землю. Это лучшая штука в мире, на которой так удобно стоять. Но земля, землевладельцы и законы… так легко в них запутаться, верно? Особенно за приличную плату. Кстати, легко оставаться неплохим человеком, когда нанимаешь плохих людей, чтобы делать грязную работу, и которым даже не нужны приказы, просто кивок или подмигивание.