Пообещай мне лунный свет
Шрифт:
— Даже не знаю, что хуже — его пение или душеспасительные проповеди, — добавил другой арестованный.
Не успел он договорить, как Лоутон выхватил жестяные миски у арестантов из закованных в наручники рук.
— Вы знаете порядок, ребята, — резко произнес он. — Как только начинаете ныть, лишаетесь еды. Посмотрим, что вы теперь запоете.
Посмотрев голодными глазами на стоявшие неподалеку миски с едой, бандиты повернулись к Лоутону.
— Мне нравится, как вы посте, — сказал один из них и прямо посмотрел в будто затянутые грозовыми тучами глаза Лоутона.
— А я раскаиваюсь в своих грехах, —
Довольный услышанным, Лоутон так резко швырнул миски обратно, что наполовину расплескал их содержимое.
— А я сожалею о том, что должен доставить вас к судье Паркеру, — с издевкой добавил он. — Даже не представляете, сколько ночей я провел без сна, мечтая о том, чтобы судья упрятал вас в тюрьму лет на сто или отправил на виселицу.
Услышав такое, оба бандита оцепенели. Еще неизвестно, кого им стоит бояться больше — судебного исполнителя, известного своей непреклонностью по отношению к преступникам, или судью Форт-Смита.
Вернув заключенных в тюремный фургон, Лоутон вновь посмотрел на противоположный берег. Горожанам, собравшимся на пристани Пото-Блафф, не терпелось посмотреть на бандитов, которым предстоит предстать перед судом.
Когда тюремный фургон покатился по городским улицам, направляясь к новенькому, только что отстроенному зданию тюрьмы, толпа обступила прославленного судебного исполнителя, восседавшего на лошади, со всех сторон.
Глядя на то, как Лоутон величественно кивает головой в ответ на приветствия сограждан, можно было подумать, что жители Форт-Смита встречают своего законного правителя, вернувшегося из изгнания. Однако, несмотря на все оказанные ему почести, он не мог избавиться от чувства горечи, думая о том, что невольно стал виновником смерти юноши-бандита. Раздававшиеся из толпы хвалы в его честь не доставляли Лоутону ни малейшего удовольствия. Убивать молодого Билли Гардинера не входило в его планы. С куда большей радостью он доставил бы в тюрьму Айдахо Джо, убийцу Джорджа Тинзли. Но неопытный юнец так неожиданно бросился бежать, что пуля, которой Лоутон рассчитывал его остановить, стала для него роковой. Проклятие…
— Бог ты мой! Да ваш фургон набит под завязку! Пятнадцать арестованных! — не веря своим глазам воскликнул сторож. — Как я погляжу, из этих трех с половиной месяцев вы не потратили даром ни минуты.
Лоутон молча пожал плечами. По части разговоров мастером у них был Такер Магуайр. Он уже заболтал Лоутона до полусмерти.
Получив жалованье и солидное вознаграждение, судебный исполнитель приступил к длительной процедуре установления личности преступников, прибывших с последней партией, и их водворению в тюремные камеры.
«Наконец-то условия в тюрьме можно назвать приемлемыми», — подумал Лоутон, окинув взглядом помещение. Трехэтажное кирпичное здание построили взамен старого, двухэтажного, служившего одновременно судом, залом заседания присяжных и тюрьмой. Содержать правонарушителей в этом сыром, пропахшем плесенью помещении стало невозможно. В попой тюрьме было пятьдесят две камеры — каждая размером пять на восемь футов, — оборудованные двумя железными койками. На нижнем этаже содержались убийцы, на втором — преступники, обвиняемые в грабежах и налетах, на третьем — те, кто торговал виски на Индейской территории.
Лоутон посмотрел на пачку
— Так, значит, теперь ты возомнил себя героем и не желаешь отпраздновать возвращение в компании своих недостойных друзей? — подначил его Такер, увидев, как судебный исполнитель засовывает деньги в карман куртки.
Крупные губы Лоутона тронула чуть заметная улыбка. Да, настало время наполнить стаканы виски и забыть о перестрелке на берегах Гранд-Ривер.
— Тащи бутылки, Так. Будем праздновать!
— Жди меня через час в своей берлоге, — согласно кивнул Такер и взглянул через плечо на высокого красавца. — Придешь, Красавчик? Или все женщины города выстроились в очередь, чтобы понянчиться с твоей рукой?
— Разве я хоть раз отказывался отпраздновать возвращение вместе с вами? — фыркнул Вуди. — Разумеется, приду. Не терпится посмотреть на Лоу, когда он как следует накачается виски. Когда еще выпадет шанс послушать его разглагольствования.
Он не преувеличивал. На службе, выслеживая и преследуя преступников, Лоутон Стоун был сдержан и сосредоточен и все больше молчал. Но выпив хорошую порцию виски, он становился общительным и разговорчивым. Однако единственным поводом для обильной выпивки служило возвращение домой после долгого похода по обеим территориям.
Доставив арестантов по назначению и получив свои двести пятьдесят долларов жалованья, а также положенное вознаграждение, троица неизменно отправлялась в одиноко стоявший на самой окраине города домишко. Укрывшись в нем от посторонних глаз, служители закона предавались пьянству, помогавшему им на время избавиться от горестных воспоминаний. Кутежи продолжались два или три дня, после чего приятели приводили себя в порядок и вновь выходили на люди.
Через час, поручив фургоны и лошадей заботам кузнеца, славные судебные исполнители собрались в домике с выбеленными стенами, владельцами которого были Такер и Лоутон. Во время их отсутствия за домом присматривала привлекательная вдова по фамилии Херман, имевшая виды на Лоутона. Раз в неделю она приходила навести порядок, и дом всегда сверкал чистотой. Вот и теперь все в нем было надраено до блеска, хозяев ждали чистые простыни, а на столе, по соседству с тремя сверкающими хрустальными бокалами, красовались вазы со свежими цветами.
На мебели в гостиной не было пи пылинки, и Лоутон напомнил себе, что должен поблагодарить Молли Херман, — на этот раз она превзошла самое себя.
— Похоже, Молли не жалеет сил ради того, чтобы ты назвал ее своей женой, — фыркнул Такер. Отшвырнув свой стетсон подальше, он плюхнулся за обеденный стол и откупорил бутылку виски. — Так ты, в конце концов, женишься на вдове или так и будешь водить ее за нос, как все эти три года?
— Чтобы Лоу женился? — расхохотавшись, произнес Вуди и уселся верхом на стул. Протянув Такеру свой стакан, он внимательно проследил, чтобы тот наполнил его до краев, — Ты забыл, что он терпеть не может женщин? У него к ним свое отношение, и ты отлично знаешь какое.