Пообещайте мне любовь
Шрифт:
— Вот выпорю я тебя… снова он спорит с женщиной! — заметила Хельга в пространство. — Но я уже привыкаю, похоже. Хорошо, что никто этого не видит и не знает.
— Нет, когда кто-то видит — я очень послушный наложник. Согласен на все наказания, если буду невнимателен — я еще с мамой старался выполнять все правила, надеюсь, у меня хорошо получается.
— Ты льстишь себе, мальчик, — улыбнулась его собеседница. — Получается у тебя, конечно, так себе… но ничего не поделаешь, почему-то ты со мной, а я с тобой. Иначе тебя надо было бы или не выпускать из твоего дома, или отправить на Землю, например. Хотя,
— Еще бы, забудешь такое, — смущенно ответил Эрик. — Но это я вас должен оберегать, я! И делайте с этим что хотите, но в моей семье так принято, и я тоже хочу заботитьсяя о вас и беречь!
— Ну, все, все… — Хельга была очень рада, что свидетелей у этой сцены не было. Дело даже не в том, что за все сказанное, за эти эмоции полагалось наказать мужчину. Гораздо сильнее ее беспокоило, что она действительно растрогалась, и даже вынуждена была отвернуться и сморгнуть влагу из глаз. Этот мальчишка действительно вьет из нее веревки, и самое опасное, что он нисколько не манипулирует, он абсолютно искренен. И только с ним Хельга действительно отпускала свое страшное прошлое, и ясно понимала — она не ненавидит мужчин, она уже не хочет выместить свою боль на каждом из них; она отомстила еще тогда, а ее кошмар уже давным-давно превратился в прах в прямом и переносном смысле этого слова. А она отомстит тому сумасшедшему еще один раз, последний, когда построит свои отношения с мужчиной именно так, как хочется ей самой, а не как диктуют окружающие или собственная злость. Надо бы получше присмотреться к семье Эрика, еще поговорить с его матерью — как у нее получается жить так, как ей хочется?
Вообще-то, Эрик оценил инициативу Хельги, и то, что его отпросили у матери и забрали себе на целый день, потому что в таком эмоциональном состоянии не хотелось никуда уходить, лететь домой, да и с Хельгой очень не хотелось расставаться. Именно поэтому утром, не давая себе времени на раздумья. он попросил:
— А возьмите меня снова в гости? Просто в гости. — Эрику трудно дались эти слова, потому что они словно возвращали в прошлое, как будто их отбросило далеко назад. Но он сейчас снова осторожно присматривался, а Хельга словно тоже ступала по очень тонкому льду. Они оба танцевали очень сложный танец.
— Я хочу навестить Эйса, показать, что со мной все в порядке. — Эрик озвучил то, что мучило его давно: Старший действительно очень переживал, когда Эрик улетал домой, точнее, его увозили лечить. Действительно, было очень похоже, что к Хельге он уже не вернется. А потом, когда он поправился, звонить в чужой дом и пытаться связаться с Эйсом без ведома госпожи Эрик не рискнул, беспокоясь в первую очередь за Эйса.
— Ну, что же, в выходной я могу взять тебя к себе. Ты же у нас работающий мужчина, — ехидно улыбнулась Хельга. — Но не забудь спросить согласие у матери.
— Не хотите меня видеть? — Эрик растерялся: Хельга ответила как-то небрежно. А ведь ему казалось, что стоит только попросить — и она с радостью согласится. Как-то он привык к мысли, что для нее единственный и неповторимый, и его не забудут и не променяют ни на кого. Сам виноват, вообще-то, сам же и нафантазировал.
— Простите. Я не буду навязываться, я дурак… Простите, забудьте, —
— Мальчик, ты уж определись, кто за кем ухаживает. — Хельга словно на ладони видела его внутренние метания и попытки держать лицо. Впрочем, постороннего человека он бы смог обмануть, но ее — уже нет. Можно было бы и помучить его неизвестностью, но… сегодня не хотелось.
— Что ты там еще надумал? Ты мне еще нужен, поэтому, конечно, возьму я тебя в гости.
— Ты живой! Проблема инопланетная, ты живой, да еще и вернулся! — Эйс был рад снова его видеть, и совершенно этого не скрывал.
"А ведь это мой единственный друг в чужом доме… во всех чужих домах, где я был" — вдруг понял Эрик.
— Вернулся, пока только погостить, но я тоже очень рад тебя видеть.
Двое гаремных парней, едва вышедших из малькового возраста, которые крутились рядом и увидели гостя первым, отреагировали на него забавно:
— А шрамы где? Говорят, тебя сильно пороли… Не свели их?
— Сейчас оставлю хорошие шрамы на ваших любопытных задницах! — Эйс так зыркнул на них, что любопытство мгновенно увяло.
Шрамы…
Хельга вдруг наклонилась и поцеловала смуглую кожу с белесыми полосками. Шрамы на спине… Нет, не те, которые уродовали бы его и могли бы причинять боль даже сейчас, но все равно они были заметны. Эрик, извернувшись, почти в шоке смотрел на нее.
— Лежи, малыш. Я, получается, все же очень тебя люблю.
Эрик вспомнил все это, и нарочито пренебрежительно, с высоты своего опыта, кивнул на мелких гаремников:
— Что бы они вообще понимали в шрамах…
Кстати, Эйс тоже как-то напряжённо держал спину, старался не совершать резких движений. Эрика накрыло очередным озарением:
— Тебя наказали, что ли?
В принципе, в этом не было ничего невозможного: Старшего могли наказать, так же, как и любого из наложников. Ну, разве что, если бы он был чьим-то мужем — его бы наказывала жена. Но мужем он не был, и ничьим любимым наложником — тоже; казалось, что он давным-давно смирился с таким положением вещей.
Старший мог бы подтвердить догадку, но он почему-то замешкался, и этим привлек повышенное внимание своего собеседника. На того, кажется, снизошло очередное откровение:
— Нет, не наказание? И тебе это понравилось, что ли? — Эрик и сам не мог понять, как он относится к подобному.
— Учитывая, что про меня женщины уже давно забыли, как ты думаешь, понравилось ли мне внимание госпожи, если потом она даже разрешила мне получить удовольствие? — едко ответил тот.
— Да, похоже, понравилось, — сам себе ответил Эрик. — Но… больно же?
— Было и хуже, — кратко ответил Старший. Потом он помолчал, и только потом безэмоционально спросил собеседника:
— Не хочешь узнать, кто эта госпожа? Все равно ведь узнаешь…
— Госпожа Хельга, ты хочешь сказать? — выдохнул Эрик. — Так это за меня, получается? Ведь госпожа знает, что я не люблю, и боюсь…
— Госпожа просто тебя бережет, видно, помнит, чем все окончилось в прошлый раз. И, честно говоря, со мной играли и похуже, а наша госпожа явно стала добрее. Так что от тебя тоже польза есть, я заметил, — Эйс усмехнулся, кажется, стараясь приободрить собеседника. А потом добавил, похоже, самое важное для него: