Попаданец 2в1. Я вам не Пупсик
Шрифт:
«Почему? – спросил я. – Хватит говорить загадками, колдун!»
«Ты разве сам не догадываешься? Скажи, Сигей, что в тебе самое необычное? Что ты умеешь такое, на что не способен я?» – спросил Ордош.
«Что? Вкусно готовить? Можешь не отвечать, я понимаю, что ты имел в виду не это мое умение. Я прав? Тогда какое?»
До спальни Маи оставалось пройти два зала.
Я остановился.
«Ты переспал с пятью тысячами женщин, дубина! И все еще испытываешь интерес к противоположному полу! Одна только комната для субботних встреч с дамами, которую ты обустроил в башне архимага, чего стоит! Мне бы и в голову не пришли
«При чем здесь это?» – спросил я.
«Я не смогу научить наших мальчиков такому. А умение получать удовольствие от частых встреч с незнакомыми женщинами нашим детишкам очень понадобится – в будущем. Я однолюб, Сигей. И Сионора это понимала, когда делала из меня Героя! Именно это качество меня Героем и сделало. Для всех богов я стал ее игрушкой. Сначала совершал так называемые подвиги, теперь богиня осыпает меня наградами – и делает это, якобы, под давлением бесчисленного множества верующих в нее. Не придерешься».
«Ты намекаешь, что все это – хитрая комбинация? Что не случаен был ни твой Подвиг, ни твое попадание именно в этот мир и именно в это тело?»
«Да! Теперь я так считаю, Сигей! Мы очутились в мире, в который боги поклялись не заглядывать без веской причины, не обращать местных в свою веру, не смущать их чудесами. Случайно? Если учесть, что таким образом Сионора открыла себе сюда дверь – не к местным, а ко мне, к своей любимой игрушке – случайностью это уже не выглядит. Нет, она не заставляет местных верить в себя. Но осыпает дарами нас. На глазах у всех. Богиня, творящая чудеса – в ее существовании на нашем участке суши уже никто не сомневается. Ты скажешь: мир огромен, Уралия, Залесск и даже Империя в его масштабах ничего не значат. Но ошибешься. Мир почти мертв. И заселять его начнут именно эти три государства, где скоро будут жить лишь потомки наших мальчиков. Все остальные вымрут, не выдержав проклятия богов. А те, кто его вновь заселят, станут поклоняться Сионоре, считать ее верховной богиней, подпитывать ее своей верой. И все это – благодаря хитрости богини любви, бывшему Злому Колдуну и его напарнику по телу – старому развратнику. Считаешь, этот мир для Сионоры не важен? Но много ли существует миров, где богиня любви – верховная? Сомневаюсь».
«Звучит… слишком надуманно, – сказал я. – Колдун, ты ищешь во всем подвох и двойное дно. И даже не допускаешь, что ни того, ни другого не существует».
«Все дело в том, Сигей, что я давно не верю в чужую доброту, – сказал Ордош. – И предпочту оказаться слишком подозрительным, а не обманутым. Но у нас с тобой не тот случай, правда? Как бы мы не искали подвох в прошлом, будущего это нам не изменит. Было ли то, что нам предстоит сделать, планом Сионоры или нет – значения не имеет. Мир, где мы теперь живем, получил шанс на спасение. И чтобы этот шанс не упустить, нам нужно сделать то, от чего на меня накатывает ужас: воспитать наших мальчиков подобными тебе – похотливыми самцами с холодным сердцем».
«С чего вдруг оно у меня холодное?»
«Нет? Напомни, дубина, кого из тех пяти тысяч женщин, с которыми вступал в интимную связь, ты любил? Кого? Вспомни хоть одну!»
«И эта ерунда делает мое сердце холодным?» – спросил я.
«Ерунда, – повторил Ордош. – Вот потому ты и оказался вместе со мной в этом теле. Кто еще сможет научить наших детей считать подобное потребительское
«Ты собираешься жить тысячу лет, колдун?»
«А почему нет? Твой Северик – смог. Значит, получится и у нас».
«За такое время и я неплохо поработаю над улучшением демографии. Ведь как ты заметил, я тоже – потребитель».
«Ты женатый человек, дубина! Тебе нельзя. Я уверен, что совесть тебе не помешает. Но на тебе – метка Сионоры».
«И что с того, колдун?» – спросил я.
«А то, дубина, что метка не позволит скрыть твои похождения от Маи, – сказал Ордош. – Она не должна о них знать! Расстраивать жену я тебе не позволю!»
Когда я вошел в спальню, увидел свою жену на кровати. Мая разговаривала со служанкой. Выглядела она уставшей. Улыбнулась мне.
А рядом с Маей лежали два свертка. Из них выглядывали крохотные носики.
Служанка бесшумно поднялась на ноги, поклонилась. И поспешила туда, где у двери стояла приставленная к Мае охранница Девятка – из числа скелетов «костлявой роты». Замерла, делая вид, что разглядывает что-то за окном.
Я наклонился, поцеловал жену и прошептал:
– Я ненадолго. Не смог удержаться. Захотел узнать как ты и взглянуть на малышей.
Мая заверила, что чувствует себя хорошо. Объяснила, почему осталась в комнате с одной лишь служанкой: сама разогнала женщин – разболелась голова от их мельтешения и льстивых слов. И она рада, что я сумел отложить дела, навестил ее.
Я мысленно рыкнул на колдуна, который призывал меня обнять жену, покрыть ее лицо поцелуями, подержать в руках малышей. Едва удержался от того, чтобы выругаться вслух.
И это Злой Колдун! Он меня обзывает кастрюлей! Придумаю и ему обидное прозвище: подкаблучник или что-то подобное – потом.
Посмотрел на сыновей.
Брать в руки таких крохотных и хрупких созданий я побаивался. Хотя и не считал себя неуклюжим. Справлюсь, конечно, с этим страхом, но тоже потом.
Я склонился над малышами. Чуть сдвинулся в сторону, чтобы моя тень их не касалась.
– А знаешь, я уже придумал им имена.
– Какие? – спросила Мая.
Говорил я едва слышно.
– Младшего мы назовем Горошик, а старшего – Сигей, – сказал я.
«Хорошая идея», – сказал Ордош.
– Как? – переспросила Мая. – Что эти имена означают?
– Горошик – это… горох.
– Горох? Какая прелесть. Хорошо звучит – Горошек. Мне нравится.
– А Сигей…
Я замолчал, попытался понять, с каким растением мое имя созвучно. На любом из известных мне языков. Сельдерей? Нет…
– Мне имя Сигей не нравится, – сказала Мая, так и не услышав мою расшифровку имени. – Как мы назовем старшего, я уже знаю. И на другие варианты не соглашусь.