Попаданец для нее
Шрифт:
— Почему? — Алазар был в ярости. Он не любил сюрпризов и не привык ждать. А тут одна неудача за другой, сначала провал с переходом, потом кочевники, теперь опять какая-то хрень. Да сколько можно ждать.
— Я порасспрашивал стражников и выяснил, что задержали их по подозрению в убийстве сына судьи.
Кадеш зло сощурился. Вспомнилась оргия в доме Гая Требония, с которой он забирал Тайю. Плохо соображающая девушка и страх в глазах Мелисаны.
— Собирайся, навестим кое-кого.
Мелисана вышла из паланкина и поднялась по мраморным ступеням дома. Она чувствовала себя уставшей, хотелось просто свернуться клубочком и спокойно полежать в темноте.
— Не люблю когда кто-то пытается сделать из меня дурака.
— А-ала-зар. — Первый испуг прошел, и железобетонные нервы Мелисаны взяли ситуацию под контроль. Если бы он хотел меня убить, то я была бы уже мертва, если нет, значит ему что-то нужно. — Ты сейчас сломаешь мне шею, а я так и не узнаю за что.
Кадеш поставил женщину на пол и ослабил хватку.
— Я так понимаю, Марка — сынка судейского, тебе заказали, а ты, дрянь хитрожопая, использовала свою ученицу. И золото получила, и руки чистые.
Мелисана жадно хватала ртом воздух.
— Ты дал слишком мало времени. — Она окончательно пришла в себя. — Выбирать было некогда. Что-то случилось?
— Она задержана городской стражей по подозрению в убийстве Марка. — Алазар отпустил горло Мелисаны. — До утра она в камере воротной башни, утром ее отвезут в суд, где Гай ее конечно опознает. Она стоила мне так дорого, что тебе вовек не расплатиться. Если не вытащишь ее до рассвета, заберу у тебя все: дом, имущество, душу. Будешь рабов моих забавлять. Понятно? Твой прокол, тебе и исправлять.
Женщина задумалась.
— Вообще-то прокол не совсем мой, насколько я помню, кто-то говорил, что работать она будет не здесь, возможно, поэтому я так и наследила.
Алазар скривил губы и посмотрел своим ледяным взглядом на Мелисану.
— Время идет, и мне все равно, какие ты придумаешь отговорки. Вытащи ее или…
— Хорошо, я займусь. Не волнуйся, к утру она будет у тебя. — Она дотронулась кончиками пальцев до щеки мужчины, а ее губы чуть-чуть тронула милая улыбка. — Не волнуйся.
Дверь за ними захлопнулась, и они оказались одни в маленькой, мрачной камере.
— Ты понимаешь, что происходит? — Андрей пытался сохранять спокойствие.
Тайя прошлась по периметру, осматривая каменные стены и маленькое зарешеченное окошко под самым потолком.
— Не совсем. По-моему, меня обвиняют в убийстве, вот только кого, я так и не поняла. Какого-то судьи.
— Бог ты мой и судью тоже. — Андрея переполнял сарказм. — А этого милого человека то за что?
Девушка бросила на него укоризненный взгляд.
— Думаешь, сейчас самое время?
— Не знаю, ты мне скажи. — Парень опустился на корточки в углу. Никакой мебели в камере не было, вообще ничего, кроме охапки грязной соломы на каменном полу.
— Что с нами сделают? Долго будут здесь держать?
— Я думаю до утра. — Тайя присела рядом. — Утром отправят в суд.
— А потом?
Тайя скосила на него хитрый взгляд.
— Меня казнят, а тебя отправят на рудники.
— Мило. — У Андрея затекли ноги, и он устало уселся на каменный пол. — Может так и лучше, чем всю жизнь бегать, не зная, когда тебя убьют сегодня или завтра.
— Поверь мне, лучше уж бегать. — Девушка встала и, подойдя к двери, приложила к ней ухо.
Она простояла так целую вечность, не шевелясь и практически не дыша, затем обернулась и
— Остался один стражник. Остальные ушли в караулку у ворот. Смена через четыре часа. Можно начинать.
Тайя встала на колени у двери и, представив стоящего по другую сторону охранника, стала читать заклинания.
Берту Морали неплохо служилось в городской страже, после армейской лямки, это была сущая благодать. Посидел здесь, постоял там, вот и вся работа, зато сыт, одет, обут и риска никакого, не то, что в армии. Вот и сейчас, не успела захлопнуться за десятником дверь, как он уселся на табурет и, вытащив припасы взятые с возов за день, принялся с аппетитом запихивать их себе в рот. Держа в одной руке хлеб, а в другой кусок окорока, он вдруг поперхнулся и, согнувшись пополам, закашлял, аж слезы потекли из глаз. Когда Берт протер глаза, к своему удивлению он увидел командора Васкеса. Командор вел себя необычно, не орал, не сыпал ругательствами, а уставясь на него какими-то водянистыми глазами сказал мягким, почти женским голосом.
— Открывай камеру.
Стражник, торопясь, загремел ключами. Командор — фигура важная, надо старание выказать. Открыв замок, Морали распахнул дверь, но Васкес внутрь не пошел.
— Заключенных я с собой забираю. — Командор, не двигаясь, продолжал стоять у стола.
Парень и девушка вышли из камеры и направились к Васкесу. Юноша все время странно косился на Берта, и глаза у него были совсем очумелые, так что стражник подумал: «С головой-то не дружит, совсем видать».
Командор вдруг спросил.
— Выход на улицу где?
Морали показал на ближайшую дверь, и Васкес, вот ведь душевный человек, тогда говорит.
— Ты ведь устал сегодня, Берт Морали, так ляг и отдохни, вон сено в камере специально приготовлено. Никого не бойся, если кто спросит, скажешь: «Командор приказал».
Берт блаженно улыбаясь, подумал, а ведь действительно в сон клонит, сил нет. Затем он встал и, зайдя в камеру, завалился на грязную гнилую солому.
Побеседовав с «милейшим другом» Алазаром, Мелисана решила не связываться с этим бешеным «псом», а сделать то, что он хочет. Тем более, на первый взгляд, вся проблема яйца выеденного не стоит. Она позвонила в колокольчик и приказала вошедшему Эшфору вновь готовить паланкин, а на его вопросительно поднятые брови ответила.
— Не твое дело и поторопись.
Поскольку на ее взгляд раб отреагировал недостаточно быстро, она выплеснула ему вдогонку весь сдерживаемый до сих пор гнев.
— Если через минуту носилки не будут стоять у входа, то я тебя — таки отправлю в каменоломни.
— Напугала. — Жеманно промурлыкал про себя Эшфор. — Да я с тобой мучаюсь побольше, чем на любой каменоломне.
Вскоре паланкин Мелисаны остановился у дома командующего войсками империи на севере Сервилия Прома. Сам хозяин выскочил за ворота встретить дорогую гостью. Этого человека Мелисана берегла на крайний случай и обращалась к нему очень редко. Железный легат, герой войны и гроза варваров имел только одно слабое место и звали его Мелисана. Бравый вояка, примерный семьянин и заботливый муж был искренне и бескорыстно в нее влюблен. Она могла бы поступить с ним так же как и со всеми, но еще в первую встречу он показался ей таким милым и беззащитным, что бессердечная стерва дала слабину и удержала его на расстоянии. Теперь спустя много лет этот ее акт милосердия вернулся ей сторицей. Сервилий Пром стал ее спасательным кругом, ее защитой и последней цитаделью.