Попаданец не туда
Шрифт:
В Эсосе было неспокойно, и империя И-Ти мутила воду в Вольных городах. Восемь лет назад в Великом Травяном Море объявился кхал Ихго, который провозгласил себя сыном кхала Дрого и великим кхалом всего Травяного Моря. И-тийцы науськали его на меня, и он, осмелев, собрал большой кхаласар и повел его на Пентос, который перестал платить дань дотракийцам сразу как там установился мой режим. Самопровозглашённый кхал Ихго требовал от Пентоса выплатить дань за все двадцать лет её отсутствия.
Разумеется, подобную наглость я не собирался спускать с рук, но императору не пристало сражаться с каким-то голожопым дикарём и в этом нет никакой чести. Пользуясь случаем, я решил проверить то, насколько мои дети готовы к браздам правления, и отправил моего старшего сына Роланда в Эссос во главе экспедиционного корпуса. Моему наследнику было уже пятнадцать лет, и я гордился им. Мне удалось воспитать в нём любовь и к мечу, и к знаниям. Роланд превосходно владел воинским делом, но не чурался книг и управления, как
Роланд доказал, что по праву может считаться моим наследником. Прибыв в Пентос и возглавив вестеросский отряд, он отправился наказывать кочевников за набеги. Кхал Ихго не был дураком, поэтому предпочитал прямым столкновениям налёты на фуражи. Мой наследник поступил просто — он не мог полностью захватить обширную территорию Дотракийского моря, поэтому он заблокировал основные пути отступления и пустил огонь в степи. Зелёное пламя легко пошло по сухой траве, и вскоре вся степь пылала. Некоторые дотракийцы пытались вырваться из ловушки, но их уничтожали на заставах. Вскоре пламя потухло и мой сын победно въехал в безлюдные и выжженные пустоши. Земля почернела и ещё долго не будет давать траве взойти. Не представляю, какой сильный удар был нанесен по озоновому слою этой планеты, если он вообще существует, но зато я представляю, какой удар был нанесён по дотракийцам. Уцелели единицы, вся их варварская народность была сведена практически к нулю, а выжившие вобьют в головы потомков легенды о кровавом андальском кхале с запада, что колдовством заставил землю гореть. Это послужит отличной прививкой от набегов и грабежей моих земель.
Стремительный рост технологий и социальные преображения не могли не сказаться на свободомыслии. Стало больше школ и стало больше образованных людей, которые начинали задавать сами себе вопросы. Начали появляться первые студенческие кружки. Разумеется, я заранее держал руку на пульсе и моя тайная служба была в курсе брожений умов. Более того, я разрабатывал целые революционные манифесты и программы, которые потом борнхольмские ребята внедряли в умы смутьянов, которые наивно полагали, что сами дошли до этого. Не можешь остановить — возглавь и соответствующим образом направь. Но и тут произошла неприятная оказия. Контролировать студентиков, возомнивших себя бунтарями, оказалось не так-то просто. Усилиями внешних врагов в революционной среде Вестероса начинало набирать популярность движение народовластия. Да-да, то самое, чей лидер Стоун издох почти двадцать лет назад. Что самое смешное, что до сих пор неизвестна судьба его ближайших соратников. Партизанское движение было сильно ослаблено, несколько крупных ячеек было уничтожено, а мой маршал Рендилл Тарли по прозвищу Кровавый Охотник изрядно сократил поголовье бунтующих в лесах. Но лидеров партизан так и не удалось взять. Скорее всего, они давно где-то подохли или, если хватило ума, бежали в Эссос под теплое крылышко империи И-Ти, которая всегда рада поднасрать вестеросскому императору.
Не нужно думать, что каждый второй житель Вестероса буянил или проклинал меня. Нет, революционно настроенных элементов было крайне мало на фоне остального населения, но я прекрасно знал по истории моего родного мира, во что может превратиться небольшая подпольная ячейка и что она может устроить. В Вестеросской империи произошёл демографический взрыв, который обернулся усилением индустриализации, а вслед за этим пошел рост вольнодумства. Борнхольму не позавидуешь, ведь ему приходилось бороться с народовластниками, уцелевшими последователями Старых Богов, сектантами Рглора, недовольными представителями знати и кознями внешних врагов.
Административное деление сильно поменялось и стало максимально централизованным и зацикленным на фигуре императора. Я знал, что это естественный исторический процесс, поэтому всеми силами стремился к этому. Переход от феодальной раздробленности к абсолютной монархии — это ступень к переходу от феодализма к капитализму. Вместо верховных лордов существовали наместники, которые назначались мною на срок пять лет. По прошествии этого срока я мог заменить их на более удобную фигуру или оставить, что и делал в большинстве случаев. То же самое было с более мелкими лордами, которые теперь назывались префекторами и назначались на десять лет наместником с моего согласия. Мэры городов шли отдельно и подчинялись не наместникам, а напрямую мне. Такая система ломала классическое феодальное представление «вассал моего вассала не мой вассал» и давала мне широкое поле для манёвра. Я мог в любой момент снять и заменить любого лорда в обход вышестоящего и это было моим правом. Сроки для полномочий были введены как раз для того, чтобы общество свыклось с мыслью, что отныне всякая верховная власть, кроме власти
Конечно, нашлось много несогласной знати, которая устроила череду восстаний против моей власти. Несколько лет подряд я не вылезал из седла, подавляя мятежи лордов. Хорошо, хоть многие из домов были ослаблены Войной пяти королей и второй Войной за рассвет, а иначе бы не поздоровилось. В ходе подавления бунтов менялись границы лордств и исчезали целые династии. Например, Дорн был расколот на две части: Айронленд, где правили Айронвуды, и небольшой клочок побережья, куда согнали всех соленных и песчаных дорнийцев, устроив им резервацию. Север был изрядно раздроблен на несколько кусков, а земли за Стеной превратились в генерал-губернаторство Застенье, которым управлял Давос. В его задачи входило поддержание контроля на Стене и за ней, поддержка экспедиций в Земли Вечной Зимы, управление Ночным Дозором, который превратился в службу обеспечивающую защиту и сопровождение членам экспедиции, а также охрану каторжан. Да, за Стеной были открыты несколько тюрем, где уголовники возмещали своим трудом причиненный государству ущерб. В основном валили лес и добывали руду. Климат в этих землях похуже, чем на Железных Островах, поэтому попадали туда за что-то большее, чем карманничество.
Удалось достичь прорыва в металлургии. В основном благодаря изобретению сварки, и это открытие сильно опередило время. Выяснилось, что обсидиан имеет чрезвычайно высокую температуру плавления, а обсидиана у нас осталось немерено после войны с Иными. Брался обсидиановый стержень, который вставлялся в железный держатель, затем кончик стержня окунали в сосуд с диким огнем и поджигали. Всё, можно сваривать нужные листы металла. Роль инертного газа играли испарения от дикого огня, которые защищали шов от быстрого окисления. Одного стержня хватило надолго и кузнецы оценили новинку, которая позволяла за пару минут сплавить воедино несколько металлических деталей. Аналогом подобного в нашем мире является аргоновая сварка вольфрамовым электродом, но до неё Вестеросу ещё тысячу лет развиваться. Благодаря этому открытию удалось вывести выплавку стальных изделий, снаряжения и оружия на совершенно иной уровень.
Но это всё была ерунда. Настоящие технологии и прогрессорство творилось глубоко под землёй в секретной лаборатории Х-1, о которой знал только я и Квиберн, который являлся её руководителем. Даже министр внешней и внутренней разведки Борнхольм лишь смутно догадывался о её существовании. В полной секретности проводились опыты по выработке электричества, созданию парового двигателя и фиксации радиоволн. Самым главным объектом изучения являлись обломки космического корабля, обнаруженные двадцать лет назад внутри кургана за Стеной. Несмотря на многочисленные и тщетные попытки запустить корабль, старичок Квиберн не отчаивался и обещал мне, что он не умрёт, пока не заставит космолёт работать. Очень на это надеюсь.
Я встал из-за стола и вновь подошёл к окну. Мои друзья перестали шуметь и смеяться, умолкнув, посмотрели на своего императора.
— Что такое, Джофф? — спросил Борнхольм. За годы управления разведкой он поднаторел и даже в кругу друзей его глаза смотрели внимательно и цепко.
Я задумчиво посмотрел в окно, окинув взором ночную столицу и её огни. Где-то там люди тоже не спят и сидят так же, как я, у окна со свечой и ждут непонятно чего.
Мне опостылела эта жизнь и эта корона. Я сделал всё, что планировал, и даже больше. Всё, что было в моих силах — я воплотил в жизнь. Я воспитал себе достойную смену — мой наследник возглавит империю и будет достойным правителем.
Я выполнил своё предназначение в этом мире, и уже почти забылось, кем я был до того, как попал в тело некогда ненавистного мной Джоффри. Со временем я смирился с этим и принял его личность со всеми недостатками и вспышками злобы. Мне нечего было задерживаться в этом мире. Я устал, и мне надоело.
— Ничего, — ответил я, в последний раз взглянув на звезды.
Позже, лёжа в постели, я размышлял о будущем и вспоминал, как мы обнаружили останки звездолёта. Храп Маргери в соседней комнате сбивал с мыслей и раздражал. Когда буду улетать с этой поганой планеты к звёздам, то перед этим обязательно прирежу эту тварь.