Попаданец Павлик Морозов
Шрифт:
Во время революции 1905–1907 годов совместно со своим лучшим другом Ильёй Эренбургом [73] (уважаемым в юности Шереметьевым писателем) принимал активное участие в студенческих демонстрациях, организованных студентами Московского университета. В 1906 году вступил в РСДРП, примкнув к большевикам. В возрасте 19 лет организовал в Москве молодёжную конференцию 1907 года, которая впоследствии считалась предшественницей комсомола.
Роман еще напряг память и вспомнил, что Бухарин, вроде, был редактором газеты «Правда», на которую обязаны были подписываться ВСЕ члены партии. И что, вроде, имел какое-то отношение к Коминтерну, к высокому коммунистическому интернационалу, должному сеять в капиталистических мирах панику. А главное
73
Советский писатель и поэт Серебряного века, переводчик с французского и испанского языка, публицист, фотограф и общественный деятель — эти все данные относятся к Илье Григорьевичу Эренбургу, которого Гитлер за репортажи объявил личным врагом!
Но тут мы уже и дошли до здания около Троицкой башни, поднялись. Обстановка комнаты была более чем скромной: две кровати, между ними тумбочка, дряхлая кушетка с грязной обивкой, сквозь дыры которой торчали пружины, маленький столик. На стенке висела тарелка темно-серого репродуктора. Пожалуй, эта комната удобна была тем, что в ней были раковина и кран с водой; здесь же дверь в небольшой туалет. Но с моей комнатой не сравнить, какие же все-таки аскеты эти революционеры.
— Юрий, ты кого привел? — спросил из глубины квартиры мужской голос. — Вскоре вышел и, как я понял, знаменитый Бухарин — усатый и лысоватый человек в нательной байковой рубахе. — Сынок, это ты своего обидчика привел, что ли? [74]
74
На самом деле мальчик еще не родился, квартира (бывшая Сталина) описана точно. Сын Бухарина от Анны Лариной — Юрий (р. 1936), художник; вырос в детском доме под именем Юрий Борисович Гусман, ничего не зная о родителях.
Я вспомнил еще и слова Андрюши Вознесенского (которого в первой жизни знал), сказанные в связи со столетием со дня рождения О. Э. Мандельштама: «Бухарин был поклонником Пастернака, полемизировал печатно с Троцким, который был поклонником Есенина. Сталин взял себе Маяковского. И только Мандельштаму не нашлось мецената». Тем ни менее именно он помог туманным стихам поэта обрести себя в бумаге. Сборник никогда не вышел бы без активного вмешательства Николая Ивановича, который привлек на свою сторону и Кирова. Путешествие в Армению, квартира, пайки, договоры на последующие издания… все это дело рук Бухарина…
— Is your son speak English? — спросил я.
— No, I teach it German, — на автомате ответил Бухарин.
— Ask the boy to retire, I have a serious thing for you, — сказал я строго.
— Сынок, ты иди, вон к соседям загляни, проведай. У нас с этим юношей будет приватный разговор, — как то смущенно распорядился Бухарин.
А я обратил внимание на шинель его сына — это была явно гимнастическая шинель, хотя представления не имею, какая такая именно гимнастическая, да и откуда в 1933 году гимназии и почему я его считал гимназистом. Мой мозг (вернее серое вещество Павлика, насыщенное моим информационным зарядом) мгновенно просчитал варианты и вывел ответ: ассоциация с фильмом детства «Кортик», где были герои-гимназисты и они ходили в похожих шинелях.
Бухарин, заметив мой взгляд и верно его расшифровав, пояснил:
— На барахолке покупали, сукно хорошее.
Я посмотрел на него с жалостью. Сам Бухарин в начале 1933 года не догадывался о своей будущей судьбе.
В опубликованной «Правде» статье «Заметки экономиста» Бухарин объявил единственно приемлемым бескризисное развитие аграрного и индустриального сектора, а все другие подходы (в первую очередь сталинский) — «авантюристическими». Этим он не только подписал себе смертную казнь, спустя время (Сталин был злопамятен и по-крокодильи терпелив в исполнении мести, хоть и не читал о том, что её надо подавать холодной). Тем более, что сам Иосиф видел будущее СССР только и только во всеобщей коллективизации
— Сталин, меня — Бухарчика! Мы же друзья! А что спорим, так это дружеские споры двух умных людей. Вот, мы с ним недавно квартирой поменялись — ему тяжело оставаться в своей после смерти супруги.
— Еще тогда, когда Сталин начал сворачивать НЭП и вводить жесткую коллективизацию, а ты выступил против, ибо считал НЭП наследием Ленина, а коллективизацию — большой ошибкой. Сталин — параноик, он ничего не забывает и за каждый косой взгляд в его сторону мстит. А ты, если я правильно помню, даже называл его в своих статьях «мелким восточным деспотом». Ты уже обвинен в «правом уклоне», снят со всех постов и подвергнут критике. И даже раскаяние тебе не помогло вернуться в фавор. Знаешь, что ты перед расстрелом написал в своем «Завещании»:
«Ухожу из жизни… Чувствую свою беспомощность перед адской машиной, которая, пользуясь, вероятно, методами средневековья, обладает исполинской силой, фабрикует организованную клевету, действует смело и уверенно. В настоящее время в своем большинстве так называемые органы НКВД — это переродившаяся организация безыдейных, разложившихся, хорошо обеспеченных чиновников, которые, пользуясь былым авторитетом ЧК, в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать больше, в погоне за орденами и славой творят свои гнусные дела, кстати, не понимая, что одновременно уничтожают самих себя — история не терпит свидетелей грязных дел!».
«Надо же, — подумалось мне после того, как я дословно вспомнил Бухаринское „завещание“, — видать я и вправду послан высшими силами, чтоб изменить судьбу этого несчастного государства. Или смести его с этой богатейшей части суши, отдав другому роду разумных, которые смогут правильно распорядится таким богатством. Ой, что-то меня на мистику потянуло. Если информация способна существовать в форме флешки или магнитного диска, то она способна и в Природе накапливаться, перемещаться. Тот же барьер Вернадского, присутствие которого доказано гипотетически, вполне может давать сбои и пересылать информационный пакет (сознание человека) и во времени, и в пространстве».
— И как быть, — спросил совершенно раздавленный Бухарин. Усы у него обвисли, лицо резко осунулось, глаза налились слезами.
— Бороться, — резко сказал я на немецком, — das Leben ist der Kern des Kampfes (Жизнь — это ядро борьбы).
«Да уж, всем попаданцам надо учить языки, тогда не трудно будет доказать свою попаданческую суть», — хихикнул я в глубине души.
Глава 28
Самоубийство жены потрясло Сталина. Отчаяние и горе сменялись у него приступами гнева и злобы, причиной которых было, вероятно, письмо жены, о содержании которого Сталин ни с кем не говорил. После похорон жены Сталин сам искал встреч с Бухариным и даже попросил его обменяться квартирами, сказав, что ему слишком тяжело жить в прежней квартире [75]
75
Только во время войны Сталин получил в Кремле вторую квартиру в корпусе № 1 здания Совета Министров СССР. Эта квартира находилась уже не на втором, а на первом этаже, рядом с особо охраняемым подъездом, и из нее Сталин мог без труда пройти в свой рабочий кабинет. Это были уже довольно обширные апартаменты, и Сталин мог принимать здесь даже Уинстона Черчилля. Сейчас здесь находится Архив Президента Российской Федерации.