Попаданец Сашка
Шрифт:
Почти целый месяц Хитрец добирался до герцогства Лакаска, которое находилось на крайнем западе Атлантиса. Точнее, почти на крайнем. Западнее был Дикий Лес, достигающий побережья. Лес с такими громадными деревьями, что, срубив одно, на месте сруба можно было разместить, к примеру, харчевню. В лесу обитали эльфы, и вход для человека туда был заказан. Поэтому, если кто-то хотел достичь западного побережья, то нужно было идти далеко в обход, огибая Дикий Лес. К югу от Лакаска располагались гористые пустоши, обитель разного рода старателей, бандитов и просто изгоев. Рабы, сумевшие сбежать сюда от своих хозяев, становились по умолчанию свободными. Просто на них не обращали внимания. Хотя, если бывшие рабы становились на пути кого-нибудь из сильных мира пустошей, то о свободной
По приезде в столичный город Хитрец на первых порах остановился на постоялом дворе, но опыт воровской жизни подсказал ему, что оставаться надолго нельзя, слишком подозрительными были физиономии владельца двора и его работников. Уже на второй день пребывания в Лакаска Хитрец присмотрел небольшой, но весьма добротный домик. Вроде и не рядом с центром, но и не район, близкий к трущобам.
Устроился, распаковав несколько тюков, сделал пару схронов. В тюке с одеждой лежал серебряный череп. Как ни хотел трогать его Хитрец, а пришлось, разбирая тюк. С содроганием, в ожидании очередной порции кошмаров, лег на лежанку и вскоре заснул. В этот раз ему снился его новый дом. Стояла ночь, в углу потолка дальней комнаты раздвинулись доски, появились две человеческие ноги, затем туловище, и вот человек, легко соскочив на пол комнаты, достав из-за пазухи длинный нож, крадется к его комнате. А из щели потолка появляется еще одна фигура, за ней третья. Трое мужчин явно бандитской наружности уже стоят рядом с лежанкой Хитреца. Взмах ножом, и из пробитого горла льется кровь. Его кровь.
Хитрец, как и раньше, проснулся в холодном поту. Видение было настолько реальным, что взрослого и привыкшего ко всему бандита стала бить дрожь. Инстинктивно Хитрец схватился за рукоять меча, только это придало ему немного уверенности. Не успел он отдышаться, как услышал в районе крыши дома какой-то шорох. Хитрец полностью обратился в слух. На крыше точно кто-то был. Шорох понемногу смещался в сторону дальней комнаты дома.
Хитрец осторожно, чтобы не скрипнула лежанка, поднялся и тихо вышел из комнаты. Постоял в задумчивости перед входом во вторую комнату и, что-то решив, тихонько юркнул за угол. И вовремя. Во второй комнате раздался легкий стук, скрип половицы, и в проеме комнаты появился человек, который аккуратно двигался ко входу в первую комнату. За его спиной появился второй, а потом и третий. Есть ли еще люди? Если верить серебряному черепу, то убийц было трое. Не успел третий бандит войти в комнату, как Хитрец шагнул из коридора и погрузил свой меч в спину несостоявшегося убийцы. Тот захрипел и упал. Второй бандит успел только развернуться, как новый взмах мечом поразил и его. Оставался всего один бандит, который не стал бросаться в проход, а занял оборонительную позицию рядом с лежанкой.
Хитрец шагнул в комнату и направил меч в сторону врага, вооруженного всего лишь длинным ножом. Преимущество было полностью на стороне Хитреца. Бандит это тоже понимал и смотрел затравленно, но совсем не обреченно. Этот будет драться до конца, решил Хитрец.
Бандит вдруг посмотрел за спину Хитреца и не очень громко крикнул:
– Баловник, бей ему в спину!
Любой другой на месте Хитреца обязательно повернул бы голову назад и постарался развернуться и уйти в сторону. На это и рассчитывал бандит, собираясь броситься на Хитреца, который должен был открыть ему свою спину. Но Хитреца недаром так прозвали. Он только сдвинулся в сторону, но голову, а тем более туловище не повернул. Для бандита это было неожиданностью, тот как-то опешил, чем и воспользовался Хитрец, сделав два шага вперед и ткнув мечом в грудь бандита. Тот неуклюже взмахнул руками и повалился на пол. Только тогда Хитрец обернулся назад: серебряный череп его не обманул, больше бандитов не было.
Не зажигая света, Хитрец перетаскал трупы в дальнюю комнату, а сам остался в маленьком коридорчике, где и просидел, бодрствуя до утра. Бандитов могло быть больше, и их подельники могли оставаться на улице. Но по тишине, стоявшей во дворе,
Когда после рассвета в комнате стало светлее, Хитрец начал собирать обратно вещи. Взял в руки и серебряный череп, который спас ему жизнь. Не будь черепа, то этой ночью бандиты зарезали бы его, присвоив все заработанное Хитрецом в Гендоване. Бандитов могли скоро хватиться, и попробуй докажи, что они хотели его убить. Он убил трех человек, жителей Лакаска. Будь Хитрец уважаемым купцом, то никаких вопросов у стражи и не было, даже похвалили бы его, но он не купец, известный другим. Да и по его физиономии стража поймет род занятий Хитреца. А за убийство полагается смертная казнь или отправка к храмовникам. Поэтому, пока не прочухались, нужно быстро делать ноги из города. С домом, конечно, придется попрощаться, обошелся он ему в довольно приличную сумму, но лучше потерять меньшую часть денег, чем все деньги вместе с головой.
Если его хватятся, то будут искать на восточном или северном тракте. Пусть ищут, а он поедет на юг. Лето уже подходит к концу, скоро начнется сезон дождей. Но здесь они теплые, не то что в Гендоване. Времени на обустройство, хоть осталось и мало, но все же есть.
Дожди застали Хитреца еще в дороге. Он давно промок до нитки, последняя бутылка доброго эля была выпита вчера. Хитрец уже начал сожалеть, что не поехал в один из городов Лакаска. Сейчас бы сидел в теплой комнате, грелся у камина и потягивал кружку эля. Но ведь так думали и его преследователи, а погоня должна была быть, Хитрец это чувствовал своим звериным инстинктом, выработанным за несколько десятков лет жизни в воровском мире Гендована.
Ему еще повезло, что местность была каменистой, а значит, дорога еще не превратилась в грязное болото. Впереди показалась развилка. Одна из дорог шла вправо, где виднелась покрытая зеленью равнина с небольшими рощицами деревьев, разбросанными по всей ее площади. Дорога налево шла, наоборот, на подъем и вела в гористую местность, впрочем, не лишенную растительности. Хитрец, недолго думая, повернул налево, разумно посчитав, что по правой дороге он далеко не уедет после нескольких дней проливного дождя. Левая же дорога была с вполне доступным путем.
Начало уже смеркаться, хотя до вечера было далеко, но затянувшие небо темные тучи заметно ослабили видимость. Возможно, поэтому Хитрец не заметил жерди, перегородившей дорогу на уровне груди человека. Лошадь наткнулась на нее и остановилась. Он огляделся вокруг и придвинул к себе меч. Больше всего он опасался стрелы или арбалетного болта – от них уже не спасешься. Но все оставалось по-прежнему, и был слышен только шум дождя.
Хитрец, подождав немного, стал периодически покрикивать, стараясь привлечь к себе внимание. Где-то через полчаса, когда стало еще темней, появилось несколько теней. Два человека остались стоять на том же месте, а двое других пошли в обход.
– Проверяют, нет ли засады, – решил Хитрец. Через некоторое время один из двух людей, ушедших в обход, появился у Хитреца за спиной.
– Ты кто? – услышал он хриплый голос.
– Путник. Весь продрог. Обсушиться бы.
Подошел и один из двух остававшихся на месте. Судя по уверенным движениям, старший среди них.
– Зачем приехал?
– Ищу место, где могли бы приютить.
– И зачем ты нам?
– Пригожусь.
– И какая от тебя будет людям польза? Что умеешь?
– Меч могу держать. И еще чего-нибудь вспомню.
– Из беглых?
– Нет, рабом не был. Клейма нет.
– Ладно, погрейся немного.
Убивать сразу не стали – уже хорошо. Золото он спрятал под дном телеги – просто так его не найти. А что еще с него взять? Лошадь? Это они всегда могут отобрать. Меч? Вроде у них и свои есть. Был еще серебряный череп, но тот лежал на дне мешка с тряпьем.
К нему на телегу сели двое, один правил лошадью. Ехали совсем недолго, остановившись у подножия большой возвышенности. Даже в наступившей вечерней темноте было видно, насколько она крутая. Слезли, показали место, куда поставить лошадь, – навес не очень большой, но со стороны дороги незаметный. После повели Хитреца, нагруженного своими тюками, вверх по тропинке.